Он обнял Лотти за плечи и воскликнул, широко улыбаясь:

– Никогда не думал, что мне будет не хватать твоей болтовни, сестренка, но, если сказать честно, мне без нее было очень скучно!

– А я слышала, что ты здесь не скучаешь, – ответила Лотти, кивая на своего попутчика, помогавшего в эту минуту Гарриет выйти из кареты. – Сэр Нед говорил мне, что теперь ты увлечен одной рыженькой танцовщицей.

Джордж покраснел до корней волос и ответил, негодующе глядя на Неда:

– Ерунда! Скорее это она не дает мне проходу.

– Тетя Лотти, тетя Лотти! – дернул ее за рукав восьмилетний Николас. – Это правда, что в Корнуолле живут великаны, которые чистят зубы косточками маленьких детей?

– Это не совсем так, Ники, – с улыбкой ответил Лотти, поправляя на лбу племянника прядь волос. – Они едят их вместе с костями. И хрустят ими по ночам не давая уснуть.

Старшая, девятилетняя сестра Николаса поджала губки и заметила:

– Эти мальчишки такие глупые. Всем известно что никаких великанов в Корнуолле нет.

– Верно, Элли, – легко согласилась Лотти и добавила как можно серьезнее: – Их всех давно съели морские чудовища.

– Вот видишь! – крикнул Николас. – Я же говорил, что в Корнуолле водятся морские чудовища!

Он, не в силах сдержать свою радость и возбуждение, дернул сестру за волосы и побежал. Дядя Теин сердито прикрикнул на детей, а заодно и на своих спаниелей.

– Ах, ты… – Элли бросилась за братом и погнала его к ограде.

Лотти проводила племянников взглядом, а Лаура тем временем взяла ее под руку и спросила:

– О чем ты задумалась? Или забыла о том, какие они разбойники, наши Ник и Элли?

– Просто думаю о том, с каким удовольствием познакомила бы их кое с кем.

– Со своей дочерью?

Лотти только сейчас поняла, что никогда, даже в мыслях, не называла Аллегру своей дочерью, и к горлу у нее подкатил комок.

– Да, – ответила она. – Со своей дочерью.

Стерлинг озадаченно посмотрел на карету и сказал:

– А где же твой муж? Если он прячется в карете, скажи ему, пусть выходит без опаски. Я ничего ему не сделаю. К тому же Эддисон давно уже спрятал мои пистолеты в кладовку.

Лотти глубоко вздохнула. Этого момента она боялась больше всего, и вот он наконец настал. Она через силу улыбнулась и ответила:

– К сожалению, Хайден не мог поехать со мной. Он очень занят делами, но, зная, как я по вам соскучилась, настоял на том, чтобы я непременно поехала.

– Из твоих писем я понял, что он по уши влюблен в тебя, – кашлянул Стерлинг. – Не думал, что вы способны расстаться хоть на день.

– Или на час, – вставил Джордж.

– Джордж, – негромко произнесла Лаура, беря брата за руку и не сводя при этом глаз с лица Лотти.

Лотти перестала улыбаться, и, впервые после отъезда из Оукли, на глазах у нее заблестели слезы. Пряча их от сочувственных взглядов, она сказала:

– Да, нам очень трудно быть в разлуке. Хайден будет скучать без меня, а я без него.

Джордж, не заметив перемены в настроении сестры, потрепал Лотти по плечу и спросил:

– Ну и надолго ты решила бросить своего мужа? Сколько ты у нас пробудешь?

– Долго, – ответила Лотти. – Боюсь, что я приехала навсегда.

И она залилась слезами, уткнувшись в плечо Лауры.

Оставшись наконец одна, Лотти забралась в постель, подложив под спину груду белоснежных подушек. Несмотря на то, что за окном стоял теплый весенний вечер, в ее спальне потрескивал камин. Более того, Куки принесла даже нагретый кирпич, завернутый в фланель, чтобы Лотти могла положить его себе в ноги и сейчас Тыковка и мистер Уигглз выясняли кто из них имеет право улечься на него, разумеется, право сильного.

К своему стыду, Лотти была рада, что осталась одна. Невыносимо было слушать причитания Дианы, крики Стерлинга, Джорджа и Теина, грозившихся вырвать сердце из груди ее мужа. От всего этого ей постоянно хотелось плакать.

В спальню ее отвела Лаура, сказав на прощание:

– Когда ты захочешь поговорить, я сразу к тебе приду.

Лотти выбралась из постели, размышляя о том, что она уже не маленькая девочка и ее разбитое сердце не возможно утешить сейчас, как встарь – чашкой горя чего шоколада и имбирными пирожными, испеченными Куки.

Она быстро нашла то, что искала. Собираясь в дорогу, она уложила свой портфель в последнюю очередь с самого верха. Она поставила портфель на кровать, согнав при этом с места Мирабеллу, раскрыла его и вытащила смятые листы своего недописанного романа.

Если бы Хайден не нашел их, она сидела бы сейчас в своей спальне в Оукли, ожидая прихода мужа. Лотти закрыла глаза и с болью вспомнила его нежные губы и сильные руки, умевшие быть такими ласковыми.

Вновь открыв глаза, она принялась перелистывать страницы. Роман, еще недавно представлявшийся ей верхом совершенства, сейчас показался скучным, надуманным и… глупым. Она словно наяву услышала голос Хайдена:

«Теперь уже поздно менять характер твоего Ужасного Герцога, ты не находишь?»

«Это никогда не поздно, – ответила она тогда. – Особенно если кто-то сумеет поверить ему».

Но она-то как раз и не верила. И никто не поверит, ни бульварные газеты, ни общество, даже его собственная дочь и та не верит Хайдену. А сама Лотти? Разве она не поступила точно так же, требуя от него какой-то там правды, заранее зная ответ?

Неожиданно Лотти поняла, что больше всего расстроило ее сегодня в поведении родственников – их жалость. Жалость, которой она не заслуживала точно также, как Хайден не заслуживал их осуждения.

Теперь Лотти точно знала, что ей нужно сделать. Она собрала исписанные листы и понесла их к камину. Бросив свой роман в огонь, она пошла назад, к постели, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, как корчатся в огне написанные на бумаге строчки.

Затем она раскрыла портфель, достала чистый лист бумаги, перо и новую бутылочку чернил. Положив портфель на колени, она откинулась на подушках и принялась писать, быстро заполняя страницу за страницей.

– Что с ней происходит, черт побери? – воскликнул Стерлинг, обращаясь к жене. – До самого утра у нее в спальне горит свет, а сама она одевается как молочница и даже ест, не выходя из своей комнаты.

– Хотя бы ест, и то слава богу, – ответила Лаура, разглаживая вышивку, лежавшую у нее на коленях. – Куки клянется, что все подносы возвращаются пустыми.

– За ее аппетит я не беспокоюсь. Меня волну настроение. Она в Лондоне уже два месяца и хотя бы раз куда-нибудь вышла. Бедный Джордж уже замучился таскаться повсюду с этой мисс Димвинкл. Еще немного, и он начнет рвать волосы у себя на голове… или у нее. Лотти никого не принимает, за исключением этотго мошенника Тауншенда. – Лоб Стерлинга прорезал глубокая складка. – Она не объяснила, почему ее прогнал Оукли. Ты не думаешь…