этот смердящий ров был полон грешными душами и дьяволами. Они раскалялись там в вечном огне и поднимались на воздух, как дым поднимается от костра, а потом падали на дно, опять поднимались и опять низвергались в серную бездну.

Грешную душу Тундала облепили как рой пчел демоны-мучители и понесли его и ввергли в огненный ров.

Демоны говорили ей так: «Тут, перед Вратами смерти, ты будешь гореть вечно! Оставь надежду навсегда. Сейчас бросим тебя Люциферу, чтобы он сожрал тебя».

Эти дьяволы были черны как уголь, глаза их сверкали как огни, зубы их были белы как снег, у них были хвосты как у скорпионов, на лапах – острые когти, крылья у них – как у коршунов.

Бедная душа Тундала хотела запеть песню смерти, но была спасена своим ангелом.

Князь тьмы

Ангел сказал: «Хочу показать тебе самого страшного врага рода человеческого! Иди и смотри!»

И бедная душа Тундала увидела глубины адские и в них – его самого, князя тьмы, смертельного врага рода человеческого рода. Размером своим превосходил он всех других адских чудовищ.

Князь тьмы был черен как ворон, формами тела – как человек, но с тысячью рук и хвостом.

Каждая рука – тысячу локтей длиной, десять локтей толщиной, с двадцатью пальцами. На пальцах рук и ног – когти стальные длиной с копье. На морде – широкий и длинный клюв. Огромный хвост покрыт острыми шипами. Князь тьмы восседал на решетчатой жаровне, под которой горел уголь, тысячи чертей раздували огонь адскими поддувалами. Его окружало несчетное количество дьяволов и грешных душ. Каждый его член, каждый сустав был прикован к жаровне раскаленными докрасна железными цепями.

И он корчился и стонал и бросался из стороны в сторону на жаровне от немыслимой боли – и хватал грешные души тысячами и сжимал их так, как это делает жаждущий виноградарь с кистями винограда, и раздавливал их и бросал на выдохе своем их останки в разные части ада.

А когда он вдыхал, то летели грешные души обратно прямо в его пасть, и он пожирал их вместе с дымом и серным огнем. Тех же, кто избежал его лап, лупил он своим страшным хвостом.

Так мучил он грешные души, и мучился сам, прикованный на жаровне.

Ангел сказал: «Это чудовище – Люцифер, он был первый из всех созданий Господа, кто наслаждался в раю. Князем тьмы называют его не за то, что он повелевает дьяволами в аду. Нет тут ни старших, ни младших. А называют его князем тьмы за то, что он самый страшный и большой дьявол в аду. Если бы порвались цепи его, сбросил бы он и небо и землю в глубины адовы. Вокруг него роятся ангелы мрака, некоторые из них происходят от сыновей Адама. Все они не заслуживают пощады. Потому что они не надеялись на милость Бога, не верили ни в Него, ни в Святое писание. Они заслужили казнь и горят и будут гореть тут вечно вместе с князем тьмы.

На словах они делали добро, на деле – творили зло. Отрицали Христа, были неверны в браке. Это убийцы, воры, грабители, высокомерные, нераскаявшиеся, носители церковного сана и сильные мира сего, стремящиеся к первенствованию и власти не для того, чтобы помогать людям, а для того, чтобы властвовать и угнетать их».

О наказании для умеренно злых

Ангел и бедная душа Тундала покинули ад.

Смрад исчез, во тьме забрезжил свет, и у бедной души Тундала появилась надежда.

Вдалеке они увидели высокую стену. Перед стеной томилось множество душ – мужчин и женщин. Они страдали от голода и жажды. Их мочил и студил никогда не перестающий идти дождь, они страдали от порывов сильного ветра.

Ангел сказал: «Это умеренно злые люди. Они стремились к добру. Но бедным не помогали. Поэтому заслужили наказание. Через несколько лет они получат благостный покой».

О полях блаженных, о источнике жизни и месте отдохновения умеренно добрых

Ангел и душа Тундала подошли к воротам в стене. И ворота сами открылись и пропустили их.

Перед ними простиралась светлая, благоухающая долина, а на ней – поля, покрытые ковром их чудесных цветов. Из прекрасного источника вытекал ручеек с чистой водой. По полям гуляли ликующие души – мужчины и женщины.

Солнце тут никогда не заходило.

Ангел сказал: «Это место для умеренно добрых. От мучений ада они освобождены, но пребывание со святыми не заслужили. Источник, из которого вытекает ручей, называют Источником жизни. Тот, кто попробует его влагу, будет жить вечно и никогда не будет жаждать».

__________

Несколько замечаний.

На венском триптихе Босха (и на его берлинской кранаховской копии) можно найти и бедную душу Тундала и его ангела (в середине средней части, слева).

Мостики через пропасти, по которым должны идти мучимые в аду души – мотив, особенно часто встречающийся у Босха на правой, адской, створке – вверху – мадридского триптиха «Сад наслаждений».

Там же представлена дьявольская птичка, пожирающая грешников и выкакивающая их – не как у Тундала в «болотный лед», а в колодец с блевотиной и экскрементами-дукатами.

Мотив кования грешных душ на наковальнях ада – присутствует на многих работах Босха, в частности и на «Страшном суде» в Вене.

Не вдаваясь в подробности и не приводя длинных научно-обоснованных доказательств, можно так сформулировать связь «Видения Тундала» и адских картин Босха:

Очевидно, что Босх, если и не читал текста «Видения», то был о нем как-то иначе осведомлен. О нем и о других подобных свидетельствах христианских моралистов-визионеров. В своих картинах он использовал некоторые их образы.

И «геометрия и топография Страшного суда» и элементарная мораль «Видения Тундала» и других подобных произведений и соответствующих картин Босха безусловно идентичны.

Идеологически Босх стоял рядом с тогдашними чиновниками и деспотами, как светскими, так и церковными, только и придумывающими новые законы, предписания, запреты, наказания и казни за проявления обычным человеком жизнелюбия. Босх жестоко наказывает и казнит на том же триптихе «Сад наслаждений» не только игроков и шарлатанов, но и музыкантов. Например, он протягивает через тело одного несчастного струны его же огромного инструмента. И это не шутка, это очень больно и жутко.

Рассматривая работы Босха нельзя забывать, что средневековый человек за всю свою жизнь видел удивительно мало картин. Не было тогда ни кино, ни интернета. Только церкви с их скульптурами, картинами, фресками… Поэтому современник Босха воспринимал картины не так, как современный владелец смартфона. Не как надоевшую чепуху, а