инструменты, новые замечательные изделия рук человеческих, вошли-то вошли, но потеряли свои исконные функции, изменили размеры, и стали мучителями человека, вместо того, чтобы быть его друзьями и помощниками. Массовое промышленное производство товаров еще по-настоящему и не началось, но Босх понял, куда ветер дует, предвосхитил сюжет будущего – роботы-инструменты-вещи превращаются в протезы-заменители органики, затем в фетиши, а затем и во врагов человека, становятся его терминаторами…

…

Кстати, беззвучная ирреальная «адская музыка» на полотнах Босха – это, скорее всего, отражение вполне реального шума рыночной площади, на которую смотрели окна его дома. Мучительной какофонии жизни, не дающей художнику днем – сосредоточиться, а ночью – отдохнуть.

Дьявольский шум рынка и современной музыки – это действительно наказание, эхо ада, которое многие сейчас транслируют с усилением прямо в хорошо вымытые уши, украшенные пирсингом. Металлом, протыкающим плоть, вполне в стиле хертогенбосского художника.

Эти окна дома Босха, выходящие на рыночную площадь, возможно, объясняют и перспективу многих его работ (вид на кишащую людьми площадь с третьего этажа), и их «демократическую» структуру (самостоятельные сценки с небольшим количеством участников в каждой) и наличие на них множества предметов, приспособлений, машин.

Вполне возможно, что обилие, например, на правой части мадридского триптиха «Сад наслаждений» хорошо нарисованных музыкальных инструментов объясняется не каким-то особым, тайным замыслом Босха, а всего лишь тем, что как раз тогда, когда он работал над триптихом, прямо перед его домом торговали виолами и лютнями…

Или ножами.

Горшками.

А птицы и другая живность – на центральной части – взяты не только из книг, но и срисованы с оригиналов в лавке какого-нибудь Папагено на той же площади.

Реальности пронизывают друг друга зачастую вовсе без злого умысла автора, также как легко как пронизывают струны босховской арфы тело распятого в ней грешника.

…

Одним из сравнительно коротких и доступных литературных источников «Страшного суда» Иеронима Босха исследователи его творчества называют популярный в его время текст – «Видение Тундала», написанный странствующим монахом братом Марком в 1149 году или чуть позднее в Шотландском монастыре в Регенсбурге.

К счастью, сколько я не искал, я так нигде и не нашел удовлетворяющего мое любопытство детального сравнения ада Тундала и ада Босха (возможно, плохо искал). Поэтому я и принялся за дело сам.

Латинским языком я тоже, к сожалению, не владею, поэтому мне пришлось воспользоваться обстоятельным немецким переводом с латинского, выполненным швейцарским писателем Конрадом Фальке и опубликованным в Цюрихе в 1921 году.

Я сделал из него выдержки, получилось нечто вроде пересказа.

В моем пересказе я попытался собрать только то, что хоть как-то, прямо или косвенно, соотносится с «адской» живописью Босха. Почти все остальное я опустил. Например, куртуазное посвящение, нудную риторику и многочисленные «воскрешения» Тундала после очередных пыток, которым подвергали его высшие силы в воспитательных целях, и всю «райскую часть» (которую возможно перескажу позже). Почти все встречающиеся в тексте метафоры я сохранил, несколько раз пришлось добавить в описание несколько своих слов – иначе смысл написанного был бы непонятен. Возможно, я что-то не совсем точно изложил или неправильно понял, никаких гарантий точности перевода я дать разумеется не могу.

Видение ирландского рыцаря Тундала

Достопочтенной и набожной госпоже Гизеле, милостью Бога аббатисе, от брата Марка, ее покорного слуги.

Предлагаю Вашей милости переведенный мной с варварского на латинский рассказ ирландского рыцаря Тундала о тайнах загробной жизни, явленных ему в видении.

Видение это посетило рыцаря в году 1148 от Рождества Господа нашего, во втором году крестового похода римского императора Конрада, в четвертом году апостольского служения папы Евгения III.

Об этом видении во всех подробностях поведал мне сам Тундал.

Благородный рыцарь Тундал родился в южной столице острова Ирландия.

Тундал был юноша приятного обхождения и веселого нрава, упитанный, одевающийся со вкусом, мужественный, сильный и жестокий, хорошо обученный ратному ремеслу, приветливый, легкомысленный и довольный жизнью.

Чем больше он полагался на свою смелость и красоту, тем меньше заботился о вечном блаженстве своей души. Как он сам позже признавался в слезах раскаяния, ему всегда было отвратительно, если кто-то пытался заговорить с ним о спасении его души. Тундал не ходил в церковь, а бедняков-христиан и на дух не выносил. Почти все свое время он проводил в компании шутов, актеров и фокусников. Они развлекали его и льстили ему, за что Тундал щедро их вознаграждал.

Божественная милость положила конец его греховной жизни. Три дня и три ночи – по свидетельствам очевидцев – лежал Тундал без дыхания, как мертвый. В этой время душа его узнавала на собственном горьком опыте, какие страшные, неизбывные страдания ей придется принять в загробном мире, если ее обладатель не покается и не пойдет в земной жизни по пути добродетели.

У Тундала было много друзей и приятелей. Один из них был ему должен деньги за трех лошадей. После того, как прошел срок выплаты долга, Тундал приехал к приятелю за деньгами, был им хорошо принят, прожил у него три дня и только после этого заговорил с ним о долге. Приятель сообщил, что не может заплатить. Разгневанный Тундал хотел было сразу покинуть его дом. Должник же попытался его умилостивить и предложил отобедать вместе перед отъездом. Тундал сел с приятелем за пиршественный стол и собирался начать трапезу.

Но тут… руки Тундала затряслись, он громко вскрикнул, схватился за боевой топор, но никого им не ударил, а передал жене своего должника. И прошептал: «Храни мое оружие, я умираю».

И упал замертво.

Все признаки смерти были налицо: волосы его побелели, лоб затвердел, глаза закатились, нос заострился, губы стали как свинцовые, нижняя челюсть упала, и все члены окостенели.

Ударили в похоронный колокол…

Население города было встревожено известием о безвременной смерти молодого рыцаря.

И вот, с десятого часа в среды и до десятого часа субботы лежал Тундал как мертвый.

Тело не хоронили, потому что заметили, что левая части груди Тундала была как бы теплой…

В десятом часу субботы, при большом собрании народа, в присутствии священников, собравшихся на предстоящие похороны, Тундал вдруг начал дышать. Сначала еле-еле, потом глубже и глубже. Ему предложили Святое причастие, он принял его и начал хвалить Бога и его беспредельную милость к грешникам.

Все, что он видел и пережил в своем видении, он изложил следующими словами:

Душа покинула тело

Бедная моя душа покинула тогда тело и сразу затрепетала от безумного страха. Вспомнила свои грехи. Хотела войти назад в тело, но не могла. Хотела выйти