Джек считался другом семьи, в частности, ее хозяина Виктора Сергеевича… Он приехал на пару дней на виллу в Испании, где отдыхал кадровик с семьей — женой и детьми-студентами — сын чуть постарше, дочь только поступила. Оба успешно учились за границей.

— Виктор, — начал Джек вкрадчиво по-испански. Виктор на испанском разговаривал лучше всего, а Джеку было необходимо, чтобы друг уловил все нюансы. — Нам удалось перехватить один занимательный разговор между вашим Руденко из посольства в Никосии и следователем из Москвы, из Генпрокуратуры. Правда, сейчас этот следователь, если верить некоторым источникам, перешел в ФСБ.

Виктор, поглядывая прищуренными глазами то на Джека, то на блестящее ослепительно море, ожидал продолжения. Неторопливо двигался сухогруз к горизонту, и казалось, что разговор мужчины ведут курортный, расслабленный… Но оба, при внешнем благодушии, были очень напряжены.

— Так вот тобой интересуется ФСБ.

Джек смотрел на Виктора через стекла солнцезащитных очков, и тому было сложно понять, с каким выражением англичанин сейчас на него поглядел.

— Ты бы поподробнее рассказал. ФСБ может интересоваться кем угодно, вопрос, в каком ключе?

— Странно не то, что они тобой заинтересовались, а что это произошло еще в 2001 году и ты до сих пор не почувствовал на себе их пристального внимания. Тут одно из двух: либо ты под колпаком и наш сегодняшний разговор уже анализируют на Лубянке, либо они его будут анализировать, но после твоей докладной.

Виктор рассмеялся заразительно. Выпил виски с колой из массивного невысокого бокала, стоявшего удобно на широком подлокотнике.

— Люблю твой тонкий английский юмор! Вот уж воистину he that sups with the devil must have a long spoon[11]. А мне так вдвое надо удлинить ручку ложки, чтобы хоть что-то ухватить. Почему ты не рассматриваешь версию провокации? В открытом телефонном разговоре обсуждали такие дела? Руденко, по-твоему, не знает о прослушке? Или полагает, авось проскочит? Почему тебе не приходит в голову мысль, что меня просто пытаются подставить?

— Хорошо. — Джек снял очки и прищурил свои продолговатые серые глаза. — Но тогда ответь мне на вопрос, откуда они вообще о тебе узнали?

— Я на виду, занимаю довольно высокое положение в министерстве. Почему им таким образом меня не проверить? Это вполне в духе ФСБ — провокация. Закинули удочку и ждут, клюнет ли кто-нибудь из SIS? Нет, так, значит, все в порядке и начальник управления кадров чист как стеклышко. А вот если засуетится Джек, — подавшись вперед, Виктор по-дружески похлопал англичанина по плечу, — помчится в Испанию, бросив резидентуру без присмотра. Тогда что они подумают? А?

— Хуже было бы, если бы я задал тебе эти вопросы по телефону, — сказал не слишком уверенно Джек. — Мне не нравится такая проверка. Ты планируешь здесь быть до осени? Затем вернешься на Кипр? Но в декабре собираешься лететь опять в Россию. Может, не стоит рисковать?

— Чем рисковать? Поверь, мне нечего бояться. После 90-х Россия деморализована полностью, почти все опытные кадровые офицеры, в том числе и в ФСБ, разбежались кто куда, зарабатывают в службе безопасности коммерческих банков и в крупных офисах. Им не до выявления разведчиков на своей территории, а уж тем более тех, кто работает за границей. Для этого нужны опытные кадры и финансы. У них нет ни того ни другого, — Виктор говорил убежденно.

— Я так не думаю. — Джек знал о гибели Дедова в Москве, считал, что это убийство, и был убежден, что экономическая статья, по которой взяли Юрия, лишь удобная ширма. Но Виктор не знал ничего о Дедове. В данном случае Джек действовал по принципу «разделяй и властвуй». — Ты получил последние месячные выплаты на счет?

— Да, спасибо, все в порядке. А это, — Виктор взял папку, лежавшую все это время на столе, и протянул Джеку, — то, что ты просил по сотрудникам посольства в Лондоне и на Мальте.

— А ты уверен, что тебе это не «помогли» получить? — Джек постучал по папке перстнем.

— Все было как обычно, — сухо ответил Виктор. — Я в состоянии понять, когда мне легко или слишком сложно добывать информацию. Тут было все заурядно — не просто, но и без осложнений. А учитывая то, что я сказал минутой раньше о последствиях развала Союза, ты поймешь, почему информация в России лежит — бери не хочу. Особенно у гражданских. Военные еще как-то держат свои бастионы. Впрочем, если им побольше заплатить…

— Ты довольно циничный тип, Виктор.

— На том и стоим, — расхохотался кадровик. — Пойдем купаться!

Он встал, продемонстрировав легкость походки, что удивляло при немалых габаритах его фигуры. Подхватил с пола блестящий ярко-оранжевый мяч для гандбола, кинул его в бассейн и с поразительной меткостью угодил в спину плавающего сына. Парень поднял голову и с недоумением повертел головой.

* * *

Кабинет был продолговатый. Окна, выходившие на солнечную сторону, все до одного закрывали плотные жалюзи, даже сейчас, поздним вечером. Работал кондиционер. Горела настольная лампа и узкая лампа над столом для совещаний, напоминавшая те, какие вешают над бильярдным столом. За приоткрытой дверью в небольшую смежную комнату проглядывал край кожаного дивана, уголок клетчатого пледа, лежащий на подлокотнике, и столик с чайником и посудой. Там же на плечиках на дверце шкафа висел китель с генеральскими погонами и солидной орденской планкой.

Зашел дежурный офицер и доложил:

— Товарищ генерал, прибыл полковник Мальцев.

Генерал кивнул, чуть расслабив узел галстука. Он уже собирался было ехать домой, но такой поздний визит Мальцева, руководителя английского направления, вызвал невнятную тревогу. Генерал со вздохом покосился на дверь соседней комнаты, где стоял диван.

В кабинет бесшумно вошел высокий мужчина в темно-сером костюме, он выглядел так, словно на улице не стояла удушающая жара и не остался позади целый рабочий день. Свежий, подтянутый. Но генерал хорошо изучил Мальцева — чем он бодрее, тем неприятнее новости, содержащиеся в его синей чуть потертой папочке.

Мальцев и папку не стал открывать, и не присел, хотя генерал гостеприимно простер руку к одному из стульев около стола для совещаний.

— От Семьдесят шестого пришло сообщение. В ходе встречи с его куратором из SIS англичанин выразил большую озабоченность в связи с событиями на Кипре. Он отметил элементы недоверия, проявленные в высказываниях Джека по отношению к нему.

— Погоди, это что же, Линли сам к нему примчался в Испанию?

— Так точно, товарищ генерал. И это плохой сигнал. Когда он сообщил, что едет к Семьдесят шестому, тот не знал истинной причины такого внезапного визита.

— Так в чем она заключалась? — поторопил генерал. Иногда обстоятельность Мальцева выводила его из себя.