– О, это, конечно же, сильный довод! – насмешливо поддел он ее. – Женщина, которая не выпрашивает у родителей деньги на наряды, никак не может считаться ребенком.

– Вот именно, – Наташа сердито сверкнула на него глазами. – И поэтому я бы попросила вас… Черт, что вы делаете! – Она с негодованием воззрилась на его руку, беззастенчиво мявшую ее грудь. – Прекратите немедленно, я не разрешала вам… – ее возмущенный возглас потонул в его смехе.

– Нет, Натали, вы действительно настоящий ребенок, – сказал Стентон, снова перемещая руки на ее спину. – Ну, подумайте сами, разве нормальный мужчина станет спрашивать у женщины разрешения, чтобы обнять ее или потрогать ее грудь?

Наташа окинула его взглядом добродетельной святоши.

– Я не знаю, как принято у вас в Англии, – сухо проговорила она, – а при дворе Марии Федоровны мужчины ведут себя гораздо пристойнее.

– Ну конечно! – хмыкнул Стентон. – Интересно, откуда же тогда появляются внебрачные дети?

– Да Мария Федоровна никогда… – начала Наташа и, словно спохватившись, горестно всплеснула руками. – Бедная моя государыня! – запричитала она, судорожно всхлипывая. – Наверное, она уже извелась от нетерпения, дожидаясь вестей из Парижа. А вы, Джонотан, – она с гневным упреком посмотрела на Стентона, – все не торопитесь возвращать письмо. Как вы можете мучить эту прекрасную женщину, которая всегда была к вам добра? Так может поступать только жестокосердный негодяй!

– Ну-ну, успокойтесь, дитя мое! – торопливо проговорил он, прижимая ее к себе и ласково гладя ее волосы. – Да отдам я это письмо, отдам! Не такой уж я отъявленный злодей, как вам кажется…

Его руки нежно заскользили по ее спине, и Наташа, будто повинуясь внезапному порыву, крепко обняла его за шею. «А может, он и правда отдаст письмо?» – мелькнула у нее обнадеживающая мысль. Если она хорошо ублажит его этой ночью, может, ей и не придется рыться в его вещах, а затем переплывать незнакомое озеро. Ведь письмо можно уничтожить, а значит, Стентону вовсе не обязательно ехать в Париж и чем-то рисковать. Какие веские причины он сможет найти, чтобы не сжигать письмо? По мнению Наташи, таких причин просто не существовало, и если Стентон откажется отдать ей письмо, чтобы она уничтожила его, значит, он ведет нечестную игру. Но в таком случае и она не обязана вести себя честно.

– Мне кажется, нам пора перейти в дом, – сказал Стентон, осыпая Наташу все более пылкими и смелыми ласками. – Вы слишком разгорячены, а здесь становится прохладно.

– Да, Джонатан, – томно прошептала Наташа. – Пойдемте… прямо сейчас…

Он подхватил ее на руки, и несколько мгновений спустя они оказались в его комнате. Небольшое, уютное помещение напомнило Наташе женский будуар. Обои из белого шелка с цветочным рисунком, роскошное ложе, красные восковые свечи – все так и располагало к чувственным утехам. Однако как ни старалась Наташа настроиться на нужный лад, все было тщетно. Ее тело упорно не желало отзываться на ласки Джонатана Стентона, а на сердце было так горько и тяжело, что хотелось разрыдаться.

К счастью, охваченный страстью мужчина ничего этого не замечал. Да и трудно было бы заметить, потому что Наташа напрягла всю свою волю, чтобы не выдать своих истинных чувств. Лишь однажды из ее глаз брызнули слезы отчаяния: когда Стентон вошел в нее, и когда она с поразительной ясностью поняла, что никакого наслаждения от близости с ним она получить не сможет. Что бы ни делал он, что бы ни делала она, все было бесполезно. Ее тело восстало против близости с этим чужим, нелюбимым мужчиной, и не в ее власти было заставить его вести себя иначе.

Наконец, Стентон откатился в сторону, и напряжение, в котором находилась Наташа, начало спадать. Ей снова захотелось заплакать, но тут она вспомнила о письме, и это заставило ее устыдиться своих глупых мыслей и переживаний. Вот уж, действительно, нашла, чем забивать голову: не испытала наслаждения в объятиях проходимца, ограбившего ее государыню! Да она просто лишилась рассудка, раз может думать о таких вещах в столь ответственный момент.

Но как же приступить к важному разговору? Наташа украдкой покосилась на Стентона, лежавшего рядом с ней в расслабленной позе с закрытыми глазами. «Эх, дать бы ему сейчас по башке!» – мелькнула в ее голове озорная и не лишенная резонности мысль. Однако Наташа понимала, что это намерение едва ли осуществимо. Она даже понятия не имеет о том, как надо бить человека, чтобы оглушить его, да и смешно представить, что Стентон позволит провернуть с ним такой маневр. Нет, здесь надобно действовать по-другому: лестью да уговорами. И не скупиться на обещания. Мол, поеду за тобой хоть на край света, только дай мне сжечь это проклятое письмо и избавить мою благодетельницу от страданий! Только надо дождаться, когда он снова почувствует желание, чтобы он был сговорчивей…

Легкий скрип кровати заставил Наташу обернуться в сторону Стентона. Встретив ее взгляд, он улыбнулся и, переместившись в сидячее положение, нежно поцеловал ее в губы.

– Вы были великолепны, моя дорогая, – сказал он, скользя восхищенным взглядом по ее обнаженному телу. – Клянусь честью, я уже давно не получал такого удовольствия от близости с женщиной!

– Вы тоже были великолепны, милорд, – с кокетливой улыбкой произнесла Наташа. – И я… – она в притворном смущении потупила глаза, – я хочу сказать, что ни о чем не жалею.

Он рассмеялся, а затем соскочил с кровати и заходил по комнате.

– Милая Натали, вы даже не представляете, как мне приятно слышать от вас такие слова, – проговорил он, посматривая на нее с озорным блеском в глазах. – Особенно после того, как несколько часов назад вы столь решительно охладили мой пыл. Так, значит, вам было хорошо со мной, и вы не будете ни о чем жалеть? Даже если… – он понизил голос и сделал выразительную паузу, – я не отдам письмо?

Удар был нанесен слишком неожиданно, чтобы Наташа сумела скрыть охватившие ее чувства. Ее руки судорожно впились в одеяло, от учащенного сердцебиения на лбу выступила испарина. Неужели Стентон разгадал всю ее игру и даже – о, ужас! – понял, что она притворялась в постели?! От этой мысли у Наташи внутри все похолодело, и она почувствовала себя близкой к обмороку.

– Боже, как вы побледнели, – заметил Стентон, сокрушенно покачивая головой. – Ну-ну, моя дорогая, не стоит так волноваться, я не собираюсь вас больше мучить! Я отдам вашему компаньону это проклятое письмо, обещаю. И мы с вами прямо сейчас обсудим, как и что делать. Но сначала… – он подошел к столику в углу комнаты и взял с него наполненный бокал, – сначала я настоятельно прошу вас выпить это вино. – Пейте же, говорю вам! – строго сказал он, видя, что она бездействует. – Или вы хотите грохнуться в обморок в самый ответственный момент и сорвать переговоры?

Последние слова Стентона, а также дразнящий тон, которым они были произнесены, заставили Наташу выйти из ступора. Осушив на одном дыхании бокал, она переместилась в удобное положение, прикрыв голые ноги одеялом. Постепенно, ее сердце стало биться ровнее, а мысли прояснились. Итак, ее жертва все-таки оказалась не напрасной. Ей удалось смягчить Стентона, и он готов обсудить условия возвращения письма. Больше того: он уже почти согласен ехать в Париж, на встречу с Павлом, хотя изначально наотрез отказывался это делать. И если она сейчас скажет ему, что ехать никуда не надо, это, скорее всего, положит конец его колебаниям, и вожделенное письмо, наконец, окажется в ее руках.