— Госпожа Мерсил выбрала Идху? — Тайи усмехнулся, — Она любит где потеплее и где пожирнее. На севере не сильно то и разбогатеешь.

— Так точно, — кивнул капитан и продолжил. — В Епхат отправилась Оли Конохуд. Все фрейлины принесли клятву верности королеве, — как же ему хотелось спросить, где же сама королева, но этот наместник был слишком суров и пресекал любое неповиновение.

— Хорошая работа, можешь идти, — Тайи сел за стол и замер. Как все сложно. Теффана осталась в столице, но в дела страны не лезла, раз в неделю принимала доклады от него и все. Таура… От нее у него пропускало удары сердце, по ночам ныло все тело, но она ему уже один раз отказала, потому он боялся даже взглянуть на нее, не то, чтобы возобновить ухаживания. Накашима… Эта ведьма скрылась в своем поместье и никуда от туда не выходила все пять месяцев. Накао… О эта прохиндейка, только что матушка его и Мэлисенты, лезла во все дела, пакостила и мешала. Пару раз пришлось даже выгнать ее из дворца, чтобы она не сменила власть, забрав ее в свои руки.

Тонкая рука легла на его плечо и молодой человек вздрогнул, поднимая глаза: — Таура?

А девушка уже обхватывала его за плечи и присаживалась к нему на колени: — Твое предложение еще в силе?

— Какое? — изумленно глядя на нее, но притягиваю ее к себе и обхватывая за талию спросил Тайи. Секунда на размышление и он уже наклоняется к ее щеке. — Так ты согласна?

— Хитрец, — прыснула Таура и легко ущипнула его за ухо. — Помнишь все, но решил сыграть с девушкой в незнакомца?

— А мы знакомы? Девушка я вижу вас впервые, а вы уже позволяете себе такие вольности, — впечатываясь губами в ее висок и спускаясь ниже к щеке, потом к уголку губ, шептал Тайи. Таура поежилась, но обвила руки вокруг его шеи и так же шепотом ответила: — Я свободна от всех отношений и хочу, чтобы ты…

Но Тайи уже не слушал. Перехватил ее лицо ладошками он впечатался в ее губы, позволяя себе намного больше, чем положено для простого слуги, коим он, по сути и являлся. Оторвавшись от ее губ, от которых у него заболел пах, сердце пропустило удар, он отвел прядь золотых волос от ее длиннющих ресниц и улыбнулся: — Что ты говорила?

— Если растрепишь прическу, я…

— Я тебя сам переплету, — выдохнул он ей в губы и опять впился поцелуем, только сейчас заставляя ее раскрыться ему навстречу. Он целовал ненасытно, жадно, терзая и тут же нежно целуя, вбиваясь языком в ее рот пытаясь достать как можно дальше, заставить трепетать в своих руках эту женщину, нежную и такую ранимую. Таура задохнулась от ощущений. Да, она не девственница, но сейчас в руках этого молодого человека захотела отдаться ему прямо здесь, сорвать с него эти тряпки и целовать его нежную кожу. Захотелось стать его женщиной, прямо здесь и сейчас. И она вцепилась в его волосы, переплетая пальчики с его шелком, вжимаясь в его губы и отвечая на его требование. Хочет с языком — пожалуйста, она ведь тоже может довести его до того состояния, когда мужчина уже не владеет собой. А то, что он хочет ее, она уже ощущала своим животом.

Когда скрипнула дверь, ее шаровая молния была ответом на слугу, который решил им помешать в этот момент. Правда она промахнулась. Намеренно или нет, но слуга закрыл дверь. Тайи ничего не слышал, он наслаждался ее губами, ее запахом, ее шелком волос, золотыми глазами, которые сверкали под трепещущими ресницами.

— Там Никашима вернулась, — крикнул слуга, который набравшись решимости, приоткрыл дверь и тут же ее громко захлопнул.

Вот лучше бы промолчал. Таура и Тайи замерли, а потом, оторвавшись друг от друга, переглянулись.

— Накашима?

— Здесь? И что она вернулась через пять месяцев? — Таура соскочила с его коленок и оправила платье.

— Что делать будем?

— Подождет, — фыркнула Таура, — сначала твоя клятва. Я хочу, чтобы мой мужчина был защищен.

— Но по законам, тогда я должен переехать в твой гарем, — остановил ее Тайи.

— А мы изменим правила. Мы их уже столько нарушили, что одним больше, одним меньше — значения не имеет, — улыбнулась Таура, протягивая к нему свою руку.

Встреча старых друзей

Накашима шла по переходам дворца и вспоминала сына, дочь. Тех, кого она потеряла: «Питер всегда был непослушным, действовал своевольно, но всегда рассчитывал свои силы и никогда не действовал безрассудно, хотя и исполнял мои приказы. Но именно под влиянием Мэлисенты стал другим, более раскрепощенным что ли. Как можно раскрепостить мужчину? Дайте ему женщину, которая станет для него миром и он изменится. Вот интересно, что бы с ними было, если бы…» — материнское сердце умеет любить, даже если разум отказывается это понимать. Но когда теряешь своего ребенка, только тогда понимаешь, что такое жизнь и смерть. Особенно если эта жизнь длинная, а разделить ее радости не с кем. — «Гревин, как я могла вырастить такую дочь, злую, властную. А ведь она хорошо скрывала свои грехи от меня?» — Накашима остановилась перед портретом ей незнакомой красавицы в золотых шелковых одеждах. — «Красивая и надменная. Кто она? Да, какая разница. Главное что я потеряла сразу троих», — она осмотрелась. С приходом Мэлисенты здесь все так изменилось. Раньше любой шорох в коридоре и выбегал целый взвод слуг, чтобы исполнить простое маленькое поручение. А сейчас? Тишина. Слуг стало вдвое меньше, никто не шушукается по углам и не спешит пасть на колени. Все исполняют поручения четко и без лишнего шума, но главное слуг стало мало, лишь столько, сколько нужно для поддержания жизни дворца, на том уровне, которого требуют правила. Да, Тайи все держит крепко в руках, и расслабляться никому не дает, но все изменилось. Ей выделили покои как она и хотела, в северной части дворца, где тишина и покой служат успокоением ее разбитого сердца.

— Сестра?

Позади Накашима стояла Теффана, в своем золотом парчовом платье, с волосами, уложенными в виде короны, золотые украшения и печальные глаза. Накашима отвернулась от нее и фыркнула: — Сестра? Ты меня так давно не называла.

— Стоит ли сейчас дуться из-за того, что было? У нас сейчас много времени все обдумать и решить, как действовать дальше. Что нам вообще делать?

— А что нам делать? Если королева не вернется в ближайшее время, нам придется выбрать новую королеву, —