Почему-то такое действие оказывает именно последняя бутылка, размышлял Тристан, обозревая пустой буфет и ощупывая зажатый в тиски череп. Затем подозвал одного из лакеев, которые выстроились вдоль обитой парчой стены – поскольку выученная в спартанских традициях прислуга Монтгомери убирала еду со столов еще до часа дня, – и попросил принести ему поднос с завтраком прямо в сад.

Сквозь высокие стеклянные двери, ведущие на террасу, солнечный свет бил прямо в пульсирующий мозг. Тристан зажмурился. Лучше бы он выбрал боковой вход, чтобы избежать толпы. Казалось, вся армада разодетых в пух и прах гостей высыпала на террасу и в расположенный ниже французский сад.

– Милорд!

Ясные глаза, розовые щеки… Ну еще бы, ведь Сесиль не провела полночи за выпивкой и картами. Девушка сообщила, что она как раз надумала прогуляться вокруг французского сада. «И надеется, что он составит ей компанию», – было написано открытым текстом у нее на лице. Вдобавок к тому вездесущая мать Люси вперилась в него ледяным взглядом. В отличие от неискушенной Сеси, леди Уиклифф не могли одурачить тщательно подобранный костюм и слишком туго завязанный галстук Тристана; она видела бренди и портвейн, все еще плещущиеся в его внутренностях.

Тристану хотелось послать всех подальше.

Однако ему пришлось протянуть Сесиль руку; маленькая ладошка ухватилась за нее удивительно цепко.

Девушка принялась о чем-то болтать, пока они спускались по лестнице во французский сад, – вероятно, о погоде.

Внимание Тристана переключилось на группу женщин, которые, взявшись за руки, неторопливо брели навстречу. Ветерок нес ему навстречу их оживленные голоса. Люси и ее подруги!

Тристан поздоровался. Леди Катриона, дочь Гринфилда и герцогиня поравнялись с ним и ответили приветствиями.

Люси удостоила его хмурым взглядом, и Тристан немедленно понял, что в чем-то перед ней провинился. Он хотел было спросить, что послужило причиной ее неудовольствия, однако при виде проходящего мимо квартета вокруг леди Уиклифф выросла стена льда, и как бы он ни порывался выпустить из рук одну женщину и броситься за другой на глазах у всей великосветской публики, ему оставалось лишь продолжить прогулку.

– Герцогиня очень великодушна, – покачала головой Сесиль, когда они углубились в сад. – Хотя некоторые говорят, что, простив подобную выходку, она разоблачила свои собственные радикальные предпочтения.

– Выходку? – поморщился Тристан. Наверное, он еще слишком пьян, чтобы проследить за ходом мысли.

– Так вы не знаете? – Сесиль понизила голос. – Предположительно, леди Люси разбросала по Клермонту некие радикальные суфражистские памфлеты специально для того, чтобы они попались на глаза принцу Уэльскому.

Лицо Тристана не дрогнуло, однако теперь все его внимание обратилось на Сесиль:

– Леди Люси созналась?

– Нет, – озадаченно протянула Сесиль и поспешно добавила: – Во всяком случае, я об этом не слышала.

– Вот как? Значит, она тут ни при чем.

– Вы говорите слишком уверенно… – Сесиль удивленно захлопала голубыми глазами.

– Затевать такую бессмысленную провокацию – уже само по себе глупо, а с учетом того, что герцогиня – подруга леди Люси, еще и вероломно. А ваша кузина не глупа и не вероломна.

Сесиль улыбнулась – настолько приторно, что могла бы вызвать зубную боль у любого мужчины.

– Вижу, вы хорошо знаете мою кузину.

– Зато вы знаете ее не настолько хорошо, чтобы говорить о ней подобные вещи.

– Как молниеносно вы судите людей, – изумилась Сесиль. – Наверное, сказывается присущая писателям наблюдательность?

Матерь божия, помоги! Тристан одарил девушку такой ослепительной улыбкой, что она споткнулась.

Люси набросилась на Тристана на обратном пути в столовую; от нее веяло зимней стужей, и он понял, что нужно сначала выпить кофе и лишь потом принять бой.

– Это сделал ты? – выпалила она.

Тристан не был готов к физической реакции на обвинения. Его мышцы окаменели. Тепло, гнездившееся в груди со вчерашнего вечера, исчезло.

– Ты спрашиваешь, не я ли разбросал несколько памфлетов по герцогскому дворцу? Зачем? Чтобы дискредитировать тебя? При том что никому, у кого есть хоть капля мозгов, такое и в голову не придет?

Ее взгляд, пристальный, как острие кинжала, целился прямо в душу:

– Не секрет, что ты пытаешься выбить меня из седла.

Тристан припомнил – ведь Люси не считает его особо умным. Ты или ленив, или глуп, или все сразу, как говорила она. И похоже, ее мнение с тех пор не изменилось.

– Полагаю, ты и наш вчерашний танец считаешь частью моего коварного плана.

– Я уже не знаю, что о тебе думать. – Люси подошла ближе; повеяло свежим ароматом лимона. Тристан смотрел на ее разгневанное лицо сверху вниз. – Иногда кажется, ты и сам не знаешь, чего хочешь больше – то ли соблазнить меня, то ли мне навредить.

Он пожал плечами:

– По сути, это одно и то же, не правда ли?

Она вздернула подбородок:

– Признаюсь, я было подумала, ты исправился.

Он мог бы принять ее слова как взрослый мужчина. Но вместо того позволил рыжему мальчишке взять над собой верх.

– А почему бы не принять мое предложение, не выяснить, исправился ли я? Предложение в силе до конца лета, не забыла?

Оглядываться и смотреть ей вслед не требовалось. Он и так знал – спина прямая, юбки шуршат, и, учитывая обстоятельства, это лучший выход. Нужна передышка. Одно дело соблазнить; но танцевать с ней, открывать часть души – это начало волновать и его самого, вскрывать неожиданные качества. Выходит, он по-прежнему уязвим. Следует отступить и перегруппироваться.

– Я предпочла бы вот это. – Люси ткнула указательным пальцем в открытую страницу и протянула журнал через стол Хэтти.

Хэтти быстро просмотрела образцы ткани под черно-белой литографией и так яростно замотала головой, что зазвенели жемчужины на сережках:

– Здесь нужна ткань потяжелее и совершенно определенно не бордовая. Почему ты выбрала бордовый, Люси?

– А почему нет?

– Потому что это бордовый.

– Бордовый цвет строгий, но не скучный. И я предпочитаю легкие ткани плотным: когда в помещении много воздуха, это поднимает настроение. Так написано на странице двадцать седьмой в журнале.

Губы Хэтти так и остались вытянутыми в струнку.

– Ну ладно, – ровно произнесла Люси. – От бордового откажемся.

Не стоило втягивать себя в процесс выбора штор – в сутках всего двадцать четыре часа, а в решении более насущных задач из списка и так немного прогресса. Однако в последнюю неделю, после событий в Клермонте, они решили предпочесть революции постепенные реформы; здравый смысл подсказывал, что «Лондонский печатный двор» продолжит существование и, возможно, даже будет развиваться, а следовательно, требуется имидж компании, отражающий новое направление, а также организация рабочего пространства, адаптированная с учетом найма сотрудниц женского пола. К удивлению Люси, Тристан с готовностью подписал ей проект бюджета, когда она представила план мероприятий по реконструкции. Тогда они заказали новую мебель, избавились от потертых ковров, снесли перегородки. В процессе работ поднялось много пыли, а в коридорах офисного этажа эхом отражался стук тяжелых сапог. Сотрудники ворчали, что им приходится работать в настоящем хаосе. А взять неделю отпуска они не могли из-за возрастающего потока заказов на книги Тристана: известие о том, что принц Уэльский одобрил издание дневников, мгновенно разлетелось повсюду. Начальник производства уже был на грани.