дерево. – Почему я всегда оказываюсь крайней? Почему я? В комиссии было четыре человека, но безобразие устроила Яна! Тяжело заболела – Яна. Нелюбимый ребенок в семье – Яна! Отвечает за чужие поступки – Яна! Я не должна! Меня это достало – вот здесь, в горле уже сидит! Я хочу, чтобы это прекратилось!

Несмотря на то, что я кричала, надрывая силы, не проронила ни слезы от злости. Снова ощущалась прежняя ярость, от которой я уже отвыкла. Та самая, которая заставляет меня желать людям смерти. Я так хотела сейчас куда-нибудь, неважно, куда, пойти, побежать, кого-нибудь избить, неважно, кого, что-нибудь сломать – неважно, что… Но вместо этого всего лишь напилась вместе с друзьями, и наутро даже не помнила, как оказалась в общаге.

За одну вещь я сказала Валере особое спасибо – он так и не отдал мне сотовый на протяжении всей пьянки. Слава богу, иначе я бы точно совершила непоправимое, навсегда унизившись перед Довлатовым. Теперь я любила Валеру еще больше, за то, что он сознательно этого не допустил, как-то интуитивно обо всем догадавшись. Все-таки он чувствует мою душу получше остальных, и уж тем более лучше меня самой.

На следующий день я просто не пошла в универ, с утра мучаясь от головной боли и осуждающих взглядов Ольги, которая жутко обиделась на то, что была не в курсе, из-за чего я напилась. В общем, оставшись отсыпаться в общаге, я так и не включила сотовый, тем самым продинамив Константина Сергеевича.

Ничего, переживет. У него дела и поважнее есть, чем я, если он, конечно, в курсе, что его жена мне звонила. Хотя я в этом сомневаюсь: на дуру она не похожа, а хитрая провернет все за спиной у мужа так, что он даже не догадается, и не будет провоцировать на конфликт, наоборот, сделает все возможное, чтобы удержать его в семье, разбудить его совесть, показать, как его любят именно дома, а не где-то на стороне.

Как я могу думать о таком, представляя себя на месте его любовницы? Возможно ли это? Стоит ли мне представлять подобное? Просто смех. Его жена развела истерику на пустом месте. Зря переживает – он у нее крепкий орешек, и никто, блять, кроме нее, ему не нужен. И эта мысль так огорчила меня, снова, и снова, и снова, что я побежала в туалет, ощутив отвратительный позыв рвоты.

Больше никогда не буду столько пить, – говорю себе каждый раз и снова пью. Больше никогда не буду вспомнить, как мы с Довлатовым танцевали придуманный вальс, – уверяю я себя, и снова вспоминаю.

26. Античастицы

Античастицы – элементарные частицы, имеющие те же значения масс, спинов и других физических характеристик, что и их «двойники» – «частицы», но отличающиеся от них знаками некоторых характеристик взаимодействия.

Новая неделя – новая жизнь, – сказала я себе, представляя, как перестану гоняться за недоступным счастьем, перестану придумывать то, чего быть не может, научусь смотреть на Довлатова иными глазами – глазами исключительно студентки, и никого больше.

Начну жить по-другому, будто и не чувствовала к нему ничего, не смотрела на него, как на личного бога, не представляла его ровный профиль и бороду перед сном. Научусь хладнокровию, перестану страдать, буду беспристрастной, – лгала и внушала я себе, уверяла и умоляла я себя.

Тот, кто придумал начинать новую жизнь с понедельника, посмеется надо мной. Ведь он заранее знал, что эта формальность – просто отговорка, и ничего не изменится, как бы ты ни старался. Жизнь остается прежней, это мы делаем вид, будто меняем ее, чтобы тешить самолюбие иллюзорной властью над судьбой. Человеку это необходимо – чувствовать силу, превосходство над пространством, временем, роком судьбы; иначе и жить незачем. И каждый хоть раз хотел все в корне изменить в своей жизни. Я, со свойственным мне отрицанием любых закономерностей, не убежала и от этого. Но все началось уж слишком криво.

Утром понедельника меня, как всегда, пыталась добудиться Ольга.

– Яна, Яна, просыпайся. Я уже завтрак приготовила. Сколько же можно дрыхнуть?

– Оль, я не хочу сегодня никуда, – накрылась я подушкой.

– Да хватит уже прогуливать! Ты об учебе думаешь вообще, или только о гулянках своих? Не надоело бездельничать?

– Бездельничать? Это кто у нас бездельничает?

– Ты, кто же еще, – серьезно ответила Ольга. Я даже с кровати поднялась.

– Что ты имеешь в виду?

– Твои бесконечные прогулы и полное отсутствие подготовки, Яна. Вот, что.

– Вот с этим мне самой позволь разобраться.

– Пф. Да пожалуйста. Больше вообще тебя трогать не буду.

– И чего ты закипятилась-то?

– Да ничего! Мне надоело, что я все для тебя делаю, забочусь о тебе, как мать родная, а ты мне даже спасибо не скажешь!

– Оль, ну ведь это и так понятно. Я благодарна тебе за все! Ты просто пойми… я же, я… я не умею просто. Благодарить.

– А ты научись! Я пашу как лошадь по хозяйству, ты и пальцем не шевелишь! Я всю домашку даю тебе списать, думаешь, мне приятно, что от тебя потом никакой благодарности? Даже банального спасибо не дождешься! Что за потребительское отношение?

– А, то есть, вот так. А я думала, ты понимаешь, что моя благодарность к тебе – она не на словах, а на деле. Неужели ты этого не чувствуешь?

– Нет! Я этого вообще не чувствую!

– Ну, уж извини, что я такая неблагодарная свинья!

– Да знаешь, что, ты бы не прикрывалась самообвинением сразу, а посмотрела бы сначала на свое поведение.

– Если я такая плохая, зачем было говорить, что я – лучший человек, которого ты встречала? Зачем так тесно дружить и уж тем более жить со мной?

– Ну тут без комментариев. Можешь дуться, сколько угодно. Я все сказала.

– Я тоже. Я съезжаю.

– Да пожалуйста.

– И это все из-за того, что я не говорю спасибо вслух. Вот, какова цена нашей дружбе – легкая обида, и все – прошла любовь, завяли огурцы.

– Да ну тебя. Вечно ты все перевернешь с ног на голову так, что все будут виноваты, кроме тебя.

– Так и есть.

– Вот почему ты считаешь, что только твое мнение правильное?

– Да неужели это так непонятно? Потому что Я ВСЕГДА ПРАВА! Только я. А тот, кто этого не может признать, туп как дуб-дерево!

– Вот, какого ты обо мне мнения.

– Я тоже теперь знаю, что ты обо мне думаешь.

– Прекрасно.

– Разобрались, – стукнула я по спинке кровати, но Ольга уже скрылась за дверью.

В универ