– Вы сказали: «в данный момент»… Мой враг не желал моей смерти в данный момент. Но полагаете, что в будущем положение изменится?

Дюпен слегка пожал плечами:

– Не следует исключать такую возможность.

– Тогда мы должны изловить этого кровожадного писаря, пока он не убил одного из нас, а то и обоих!

– Совершенно верно. Но давайте оставим на время эти мысли и просто пройдемся. Сегодня наша цель – отвлечься от расследования.

Дюпен направился в юго-западный угол парка. Здесь царила прекрасная легкомысленная атмосфера. Тут и там дети играли с обручами, гонялись друг за другом, с визгом бежали за поливальными бочками. Мы покинули парк через Йоркские ворота, пересекли Нью-роуд и подошли к обнесенному стеной саду перед домом, выстроенным на некотором удалении от улицы. Дюпен выжидающе посмотрел на меня.

Окинув взглядом дом, я нашел его весьма привлекательным. Портик из камня и кирпича, два высоких полукруглых эркера… Дюпен также осматривал дом с интересом, но, видимо, не собирался пояснять, зачем мы здесь.

Наконец я спросил:

– У нас здесь назначена встреча?

– Нет. Но, думаю, раз уж мы оказались рядом с Девоншир-террас, дом один, то вполне можем нанести спонтанный визит.

– Боюсь, я все равно не понимаю вас.

И тут я вспомнил о письме под бутылкой коньяка.

– Это же дом мистера Диккенса!

Дюпен кивнул.

– Похоже, ваши распорядки дня совпадают крайне редко. Но теперь, раз уж мы здесь, вам стоит встретиться лично и обменяться комплиментами. Мы можем пригласить его пообедать где-нибудь неподалеку и поблагодарить за интерес к вашему творчеству.

Лицо мое так и вспыхнуло от смущения.

– Это недопустимо! Явиться на порог без предупреждения? Мистер Диккенс может оскорбиться. Вдобавок, учитывая недавние события, я сомневаюсь в том, что ему интересно мое творчество.

– Вздор. Вы состояли в переписке до вашего приезда, и мистер Диккенс недвусмысленно оценил ваш труд. Он предложил помочь вам найти издателя – подобные обещания не даются просто так, ради красного словца. Он поместил в газеты объявление о вашем прибытии в Лондон и намерении выступить с публичными чтениями. Да, есть некоторые сомнения, что организатором чтений в Литературно-научном обществе был именно он, и именно это я и собираюсь выяснить. Конечно, мистер Диккенс – человек занятой, но ведь и вы не останетесь в Лондоне навечно. Сейчас у вас есть прекрасная возможность познакомиться с ним лично и поблагодарить за помощь. Вряд ли кто-либо на свете будет оскорблен искренней благодарностью. Наоборот, обычно оскорбляет именно отсутствие благодарности.

Я взирал на Дюпена в нешуточной тревоге. Он, вечный поборник приватности, подстрекает меня к тому, что иначе как недостойным поведением в достойном обществе и не назовешь? Это ведь частный дом мистера Диккенса, а не контора и не клуб для джентльменов!

Заметив мою тревогу, Дюпен с нетерпением поморщился.

– Вы понимаете, что сейчас вам представляется возможность лично познакомиться с самим мистером Диккенсом? Неужели какого-то письма достаточно, чтобы выразить благодарность за его интерес к вашим произведениям?

Конечно, письма в этом случае было недостаточно, но я никак не мог избавиться от томительного ощущения, что мистер Диккенс поместил в газеты объявление о моем визите в Лондон только потому, что я – редактор журнала, восхищенный его творчеством. Может, он никогда не питал никакого интереса к знакомству со мной как с собратом по перу? Но тут терпение Дюпена иссякло. Он подхватил латунный дверной молоток и трижды ударил им в дверь. Засим последовала тяжеловесная тишина, и я было решил, что дом пуст, но вскоре послышался звук приближающихся шагов, и дверь распахнулась. Достойно одетая симпатичная женщина ступила на порог и вопросительно взглянула на нас. Дюпен вежливо поклонился ей.

– Добрый день. Мы хотели бы видеть мистера Диккенса. Позвольте представить вам мистера Эдгара По, я же – шевалье Огюст Дюпен. Мы пришли, чтобы лично поблагодарить его за организацию публичного выступления мистера По, которое состоялось восьмого июля.

– Простите наше бесцеремонное вторжение… – начал было я.

– Сам мистер Диккенс не смог присутствовать на чтениях по причине болезни, – перебил меня Дюпен, внимательно следя за выражением лица женщины. – Но мы надеемся, что он уже в добром здравии. Вы ведь знаете, какую любезность оказал ваш супруг мистеру По?

На миг хозяйка задумалась, но тут же на лице ее мелькнула улыбка.

– О да, мистер По! В самом деле, муж говорил о вас. Он восхищен вашим творчеством.

Взглянув на Дюпена, она вновь обратилась ко мне:

– К несчастью, его нет дома.

– Стало быть, он поправился, – многозначительно сказал Дюпен.

Замечание Дюпена, очевидно, прозвучало странно. Миссис Диккенс слегка нахмурилась.

– Он вполне здоров, благодарю вас, – ответила она.

Вдруг за ее спиной раздался хриплый, каркающий крик:

– Привет, старуха! Привет!

Мы с Дюпеном невольно взглянули в глубину прихожей, но там не оказалось никого. На лице миссис Диккенс отразилось беспокойство.

– Сожалею, что вынуждена вас разочаровать.

Изнутри донесся странный скрежет. Миссис Диккенс тревожно оглянулась.

– Полли! – прохрипел все тот же древний голос. – Растопи плиту! Чаёк завари!

Миссис Диккенс повернулась к нам спиной и хлопнула подолом юбки:

– Кыш! Пшел на место!

– Растопи плиту! Ура! Всем чайку!

Миссис Диккенс снова хлопнула подолом юбки, затем вдруг пискнула и отскочила в сторону.

– Пшел прочь, несносная тварь!

Мы с Дюпеном немедля переступили порог, приготовившись защищать миссис Диккенс, но открывшаяся нашим взорам картина заставила нас смутиться. По прихожей скакал, норовя клюнуть миссис Диккенс в лодыжку, огромный черный ворон.

– Привет, старуха! – каркнула дьявольская птица.

Миссис Диккенс снова хлопнула на ворона подолом юбки и отскочила назад, спасая ноги от его твердого клюва.

– Прошу вас, закройте дверь, – выдохнула она. – Он не должен удрать наружу – как бы мне этого ни хотелось. Чарльз очень расстроится, если это ужасное создание пропадет.

Она хлопнула подолом еще раз.

– Как его зовут? – спросил Дюпен, глядя, как ворон наскакивает на миссис Диккенс, растопырив крылья так, что казался вдвое крупнее.

– Хват[54]. Муж зовет его «Хват Мудрый», «Хват Озорной» или «Хват Хитрый» – в зависимости от поведения.