муж, задается вопросом, не думает ли он, что я веду себя так дружелюбно, дабы уговорить его простить эту часть долга.

 

— Лу, не думаю...

 

— Сосредоточься на предстоящей задаче.

 

Я делаю глубокий вдох. В каком-то смысле перспектива разговора с Лу пугает не меньше, чем встреча с Танатосом. Я практиковалась в стрельбе по движущимся мишеням и знаю достаточно о кинжалах, и у меня будет подкрепление. Последствия будут страшнее, потому что я не знаю, чем закончится эта история с Лу.

 

— Хорошо, — говорю я, мой голос напряжен. — Сосредоточусь на сегодняшнем вечере.

 

Мы проводим вторую половину дня, обмениваясь поцелуями под деревом, как будто они будут последними. Листья шелестят под легким ветерком, который ласкает наши тела, а я провожу руками по его груди.

 

— Хотел бы я увидеть, как ты выглядишь в этот момент, — шепчет он в поцелуе.

 

Отстранившись, я прижимаюсь к его лицу.

 

— Не спеши. Доктор уверяет, что тебе скоро станет лучше.

 

Лу запускает пальцы в волосы на моем затылке и притягивает к себе для еще одного поцелуя, такого головокружительного, что я едва могу дышать. Когда он углубляет поцелуй и укладывает меня на покрывало для пикника, я не могу не заметить, что он никак не реагирует.

 

Он пессимистично смотрит на восстановление своего глаза или хочет отослать меня после смерти Танатоса? От одной мысли о том, что я его покину, у меня на глаза наворачиваются слезы.

 

— Черт, — рычит он, обхватывая руками мою грудь. — Я хочу тебя так сильно, что мне больно.

 

Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям и пытаюсь раствориться в этом моменте, хотя его слова могут означать что угодно. Он хочет мое тело, потому что я в точности соответствую его вкусу, или он хочет меня? Все, что он говорит, так двусмысленно.

 

Его рука спускается к моей талии и движется, чтобы погладить между ног, но тут он обнаруживает, что на мне нет нижнего белья. Со стоном он проводит пальцем вверх и вниз по моей влажной щели.

 

— Без трусиков?

 

— Какой смысл, если ты всегда срываешь их, как животное? — спрашиваю я.

 

Его глубокая усмешка наполняет мое сердце теплом. Мне нравится его смешить. Мне нравится доставлять ему удовольствие.

 

— Ты такая мокрая для меня, — его пальцы двигаются по моему клитору медленными, дразнящими кругами и доводят до грани безумия. — Такая чертовски горячая. Я хочу зарыться в твою киску.

 

— Лу, — стону я, мое тело содрогается от потребности, настолько глубокой и настоятельной, что я не могу ее сформулировать.

 

— Тебе ведь это нравится, нет? — бормочет он, его горячее дыхание касается моего уха. — Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так.

 

— Да, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

 

Один из его пальцев обводит вокруг моего отверстия, отчего я покрываюсь испариной. Качаю бедрами, умоляя его войти в меня, когда он проскальзывает внутрь.

 

Палец больше и толще, чем у Сайласа, и такой длинный, что его кончик задевает мою шейку матки. Лу добавляет еще один, обеспечивая восхитительное растяжение, вводит и выводит, пока я не оказываюсь на грани срыва.

 

— Так туго, — стонет он и меняет движения.

 

Подушечка одного пальца трется взад-вперед о чувствительную точку. Я выгибаюсь навстречу ему, пальцы ног подгибаются, глаза закатываются к затылку. Удовольствие острее, чем обычно, и интенсивнее, и я понимаю, что он нашел мою точку джи.

 

— Лу, — стону я, впиваясь пальцами в его спину. — -не там.

 

Его пальцы замедляются.

 

— Почему?

 

— Это моя... — мои глаза зажмуриваются. — Это моя... если будешь продолжать ласкать меня там, я могу излиться.

 

Его глубокий стон отдается в моем теле, только усиливая жар. Он возобновляет поглаживания и рычит:

 

— В этом весь смысл.

 

— Но я же все намочу!

 

Лу насмехается и опускает свое лицо между моих ног.

 

— Об этом я сам побеспокоюсь.

 

Я закрываю глаза рукой, не в силах смотреть.

 

— Хорошая девочка, — говорит он, его пальцы с изысканной медлительностью ласкают это место. Его язык проводит по моему клитору взад-вперед, добавляя силы к ощущениям, уже захлестнувшим меня с головой.

 

Моя голова мотается из стороны в сторону, дыхание становится учащенным. Это слишком, но я не хочу, чтобы это прекращалось.

 

— Вот так, Хелен, — говорит он, теребя мой клитор. — Давай. Кончи для меня.

 

— Я не могу, — говорю я, мышцы напрягаются.

 

— Сделай это, — рычит он. — Сейчас же.

 

Палец на точке джи продолжает свои нежные поглаживания, уже подталкивая к краю пропасти. Затем его губы обхватывают мой клитор и посасывают.

 

Тепло распространяется по внутренней стороне моих бедер, и покалывание в животе усиливается. Давление нарастает, пока что-то внутри не трещит, бедра приподнимаются над одеялом. Мощный прилив эйфории захватывает меня, заставляя выкрикнуть его имя.

 

Расплавленный экстаз обрушивается на мои чувства, как цунами, смывая все мысли. Все, что я могу сделать, — это пережить бурю наслаждения с его именем на губах, как со спасательным кругом.

 

Пальцы Лу продолжают медленно двигаться, растягивая оргазм, пока волны не превращаются в легкую рябь, а последние остатки конвульсий не улетучиваются.

 

Я падаю на одеяло, обессиленная и полностью удовлетворенная. Лу целует меня в бедро.

 

— Мне нравится слышать свое имя на твоих губах, когда ты кончаешь.

 

— И что ты собираешься с этим делать? — шепчу я, сомкнув веки.

 

Он целует меня, поднимаясь вверх по телу, пока не достигает моего рта и не прижимается к губам. Раздвигает мои бедра и приставляет свой член к моему входу.

 

— Я заставлю тебя кричать, — он входит в меня медленным, манящим толчком.

 

— Блять, — стону я. — Лу.

 

— Именно так, милая, — он отстраняется и жестко входит в меня. — Скажи громче.

 

Ритм ускоряется, он входит все глубже и глубже, пока я не выкрикиваю его имя так громко, что птицы на деревьях взлетают.

 

Я цепляюсь за его плечи, сердце щемит от мысли, что он может попросить меня уйти. Я уже пристрастилась к его