тёплой зимней одежды на мне остались только джинсы и футболка, а всё остальное, включая обувь, сгинуло в болоте. Идти по старой размокшей дороге босиком неприятно, но выбора не было. Хорошо, что я спортом усердно занимался в школе и даже разряд по самбо получил. Быть хилым и слабым в этом мире плохо, сразу сожрут. Только за последние дни я сильно похудел и едва на ногах стоял. Кирин смотрел на меня и глазам своим не верил, когда я шёл по дороге уже четыре часа, не зная усталости. Всё дело было в знаках, которыми я покрыл руки от плеч и до самых кистей. Чернила вышли плохие и грубые, но это даже лучше, проще будет их смыть. А пока знаки действовали, я мог даже бежать, но не хотел тратить сил больше чем нужно. Один из знаков на предплечье брал силу взаймы у тела, так что следующие несколько дней я буду напоминать варёный овощ и хорошо бы успеть всё сделать за сегодня.

— Нам повезло, что дождь кончился, — сказал я на языке дами, вкладывая силу в слова. Забываю, что мне на днях должно будет исполниться всего четырнадцать лет, поэтому голос звучал непривычно, по-юношески. — Светлоликая тварь, надеюсь, ты там сдохла от потери крови.

Воздух вокруг немного завибрировал, но быстро успокоился. С веток и листьев ближайших деревьев сорвалась влага, пролившись на нас небольшим дождём. Кирин ещё раз утром проверял и сказал, что у меня на спине никаких рисунков и знаков нет. Странно, что я чувствовал силу и даже мог сотворить голубой защитный огонёк без основного символа. Утром я с большим трудом поднял огромный булыжник с расстояния в десять метров. Прежняя сила ощущалась очень слабо и настолько необычно, что я не мог подобрать слова, описывая ощущения. Беата ведь говорила, что символы, наносимые на тела дами — это не просто татуировки и рисунки. Может, я мог использовать их потому, что знал нужный узор и как с ним взаимодействовать?

Существует несколько типов знаков, одни работают сами по себе, как тот же символ отражения, другие являются ключами и открывают доступ к силе. Есть ещё и третий тип, такой как символ чёрного солнца, заставляющий правильно работать первые два. Но если нанести их неподготовленному человеку, то он может просто не выдержать и умереть. Жрицы в храме тренируются долгие годы, нанося их один за другим, не спеша и правильно оценивая собственные силы. Один из последних символов, который Беата нанесла мне на спину, расширял восприятие, улучшая реакцию. Проще говоря, я мог следить за падением капли воды с крыши и в это время подумать о вечном и даже помедитировать немного. Поток времени превращался в густое желе, сквозь которое нужно было пробиваться. Плохо, что двигаться в этот момент нельзя, чтобы не заработать растяжение или не сломать себе что-нибудь. Я к этому символу почти месяц привыкал.

Я остановился, глядя, как капли воды, срываются с листьев ближайших деревьев. На долю секунды они замерли в воздухе и начали медленно опускаться. Умение работало правильно, но при этом концентрация утекала, как песок сквозь пальцы. Я смог удерживать это состояние всего несколько секунд, прежде чем голова закружилась и пришлось постоять с закрытыми глазами, чтобы прийти в себя.

— Всё нормально, — сказал я Кирину. — Далеко ещё идти?

— Почти пришли, — он показал на дорогу, затем перевёл палец на юг. — Большой лагерь там. Дождёмся темноты?

— Не нужно, — я посмотрел на подсохшие знаки на руках. Они работали сами по себе, усиливали одарённого, увеличивали реакцию и концентрацию. С их помощью я мог спокойно жонглировать огромными булыжниками, не прикасаясь к ним. Но рисунки нужно было смыть к вечеру, чтобы они меня не убили. — Я пойду по дороге, а ты прячься в зарослях.

— Оружие? — он протянул мне нож и копьё.

— Сегодня обойдёмся без него. Жаль, что у тебя арбалета нет или лука, но на кучку бандитов меня одного вполне хватит.

Улыбнувшись охотнику, я зашагал по дороге. Если присмотреться, то можно было увидеть широкие следы от колёс. Дождь не успел их смыть, значит, совсем недавно тут проходила гружёная телега. Иногда в грязи можно было увидеть следы сапог. Живущие в мокром лесу бандиты и не думали прятаться, чувствуя себя вольготно. От жителей рыбацкого городка я часто слышал рассказы о бандитах, но сталкиваться не приходилось. Грабить на юге можно было только торговые караваны, но занятие это не столько опасное, сколько глупое, так как торговцы сюда заезжали раз в пару месяцев. Торговцы, имеющие смелость заходить так далеко на юг, обязательно нанимали сильных одарённых, так что на месте бандитов я бы поостерёгся. А вот охотников, таких как Кирин, они наверняка держали в кулаке, собирая с них дань. И раз они вчера так торопились, скоро к ним должен был приехать скупщик.

Минут двадцать я спокойно шёл по дороге, уходящей всё дальше на юг, в самые дебри мокрого леса. Да и дорогой петляющую полосу размокшей земли назвать можно с большой натяжкой. Именно из-за обилия грязи торговые караваны заходили на юг только между сезонами дождей.

— Стой! — позади меня раздался голос, говорившей на местном диалекте. — Заблудился?

Вдоль дороги ко мне шёл высокий и худой демон с серой кожей и неприятным лицом. Острые акульи зубы, маленькие уши и жёсткие чёрные волосы. Обычный житель рыбацких деревень юга. Чтобы со стороны дороги его не было видно, он соорудил накидку из веток и листьев, набросив её поверх одежды из грубой ткани. В петле на поясе боевой топор, поверх которого он положил руку.

— Целый день маемся скукой, — ещё один голос раздался с другой стороны. — И тут такое развлечение само пришло.

Выглядела парочка почти одинаково. Скорее всего, дозорные, охранявшие дорогу. Я подождал, пока они подойдут ближе. Да, выглядят жутко, особенно если никогда раньше таких не видел. А улыбка у них больше похожа на оскал, демонстрирующая острые зубы. Их называли «Ат-анак», переводя это, как «рыбак». Но на самом деле, на древнем языке это было бранное слово, означающее «поедающий рыбу». Больше половины всех жителей южного континента были именно они. Даже в Хуме, находившейся далеко на севере, их очень много.

— Что за оборванец? — с удивлением спросил первый, затем начал поворачивать голову, словно хотел посмотреть себе за спину, как сова. Раздался громкий, неприятный хруст и он мешком повалился