– У него, похоже, нет ко мне ни капли уважения, а я совсем ему не доверяю! – выпалила она.

Мать спокойно кивнула в ответ на ее слова:

– Возможно. Но тебе не приходило в голову, что это можно легко исправить?

Джулиана сердито посмотрела на нее.

– Обрести уважение и доверие ничуть не легче, чем любовь. – Она покачала головой. – Скорее всего это безнадежное дело. Я так зла на него за то, что он отговорил лорда Карлтона ухаживать за мной…

– Ты бы вышла за него?

Леди Арчер округлила глаза. Неужели каждый считает своим долгом спросить ее об этом?

– Нет, но я сама должна была отвергнуть его, а не Айан.

– Да, – уступила мама и добавила, взмахнув рукой: – Но мужчинам нравится чувствовать свое превосходство. Им нравится думать, что они знают лучше. Откуда тебе знать, может, он считал, что спасает тебя от очередного необдуманного брака, который только сделает тебя несчастной?

Она не знала этого, не знала наверняка. О, Айан говорил что-то подобное. Но она никогда ему не верила. Как он мог, глядя на нее, считать, что она не способна сама принять такое решение? Неужели он совсем не верил в нее?

Хотя откуда взяться этой вере после ее катастрофического брака с Джеффри? Джулиана отогнала в сторону неприятную мысль.

– Что же мне делать? – наконец прошептала она в глубоком замешательстве.

– Иди к нему. Проведи с ним время. Постарайся не позволять своему настроению или прошлому влиять на твое решение. Спроси себя, нравится ли тебе быть с ним. Постарайся понять, заставляет ли он тебя смеяться и светиться изнутри. Посмотри, есть ли в его глазах любовь?

В таком ключе все звучало разумно. Вполне разумно. Ей нужен был супруг, чье общество было бы ей приятно, который мог поднять ей настроение. Супруг, который любил бы ее такой, какая она есть. Рассматривала ли она когда-нибудь всерьез Айана с этой стороны?

К сожалению, нет. Вместо этого она смотрела на него, как на выбор отца, как на человека, который сделал все возможное, чтобы обманом привести ее к двери священника. Она всегда шла на поводу у своей гордости и гнева или страха оказаться под контролем еще одного волевого мужчины.

– Я думаю, сейчас мне следует одеться и поехать в Эджфилд-Парк, – спокойно заявила Джулиана.

Мать лучезарно улыбнулась:

– Великолепная мысль!

Айан стоял на вершине холма, возвышавшегося над Эджфилд-Парком, и пристально смотрел в серое небо. Скоро снова пойдет снег, возможно, через час-другой. Воздух был морозным, дул пронзительный ветер.

Закутанный в пальто и погруженный в мысли о Джулиане, он почти не чувствовал холода.

Каким образом он мог бы завоевать ее упрямое, высокомерное сердце?

Айан поморщился, совсем не уверенный в том, что это возможно.

Вздохнув, он побрел по вершине холма. Снег скрипел у него под ногами. Он пригнул голову, чтобы не задеть разросшиеся ветви по-зимнему голого дерева, и взглянул вниз на холодные голубые воды реки Истлин, которая текла в двух десятках шагов от него.

Он сделал тактическую ошибку, попросив Байрона повременить с ухаживаниями за Джулианой. Он признавал, что запаниковал, боясь, как бы Джулиана не посчитала его друга более разумной партией. Она не испытывала страсти к этому человеку – в этом он был уверен.

Но этот факт только усиливал его страх, а не наоборот. Он слишком хорошо знал, что Джулиана, как правило, избегала своих эмоций.

Возможно, ему следует прекратить свои упорные попытки пробудить в ней любовь. И что тогда? Довольствоваться ее дружбой и только? Никогда.

Может, имеет смысл, соблазнив ее, сделать своей женой и только потом предоставить ей возможность разобраться в своих чувствах?

Айан остановился и вздохнул. Холодный воздух обжег легкие.

Эта мысль имела свои достоинства, однако она снова предполагала обман. Ему очень не хотелось прибегать ко лжи, но эта своенравная проказница не оставила ему другого выбора. В конце концов, Джулиана боролась сама с собой и с ним из-за своей глупости. Ее тело отвечало ему. Со временем, после того как они обменяются клятвами верности, она поймет, что может доверить ему свое будущее и сердце.

Смакуя мысль о том, как он ласками заставит ее отдаться ему, чтобы с полным правом называть своей женой, виконт повернул обратно в Эджфилд-Парк. Возможно; ему стоит рискнуть и снова отправиться в Харбрук, чтобы повидать Джулиану. Вдруг представится какой-то другой способ завоевать ее?..

Если нет… он успеет воспользоваться планом соблазнения.

Айан начал спускаться вниз по заснеженному склону холма, горя нетерпением увидеть Джулиану, и тут обнаружил, что она сама пришла к нему.

Закутанная в темный подбитый мехом плащ и рукавицы, она подъезжала на своем мерине к его конюшням. Интерес и надежда обострились в нем до предела. Неужели она приехала, чтобы поговорить с ним? Сможет ли он убедить ее снова отдаться волшебству их поцелуев?

Скорее всего нет, но человеку свойственно надеяться…

Конюх вышел, чтобы заняться ее лошадью. Она отпустила его и направилась к двери Эджфилда.

– Джулиана! – позвал он.

Она резко развернулась и увидела его. Неуверенная улыбка тронула уголки ее губ.

Ее можно было назвать самой сердечной из улыбок. Все ее лицо, даже глаза приветствовали его. Сдерживая победный крик, он сбежал вниз по холму ей навстречу.

– Здравствуй, – сказал он, пытаясь определить, в каком она настроении, понять цель ее визита.

– Здравствуй, Айан.

Джулиана замолчала. Казалось, она хотела сказать что-то еще и просто собиралась с мыслями. Тем не менее он не видел гнева на ее лице, только огромное количество вопросов, отражавшихся в ее правдивых светло-карих глазах.

– Мы по-прежнему друзья? – тихо спросила она.

Айан заколебался, гадая, чем вызван этот вопрос. Чувствуя, что она пришла с определенной целью, виконт решил действовать осторожно.

– Я не делал секрета из того, что хочу видеть тебя своей женой. Даже если это произойдет, мы всегда будем друзьями.

Он улыбнулся и поддразнил ее:

– Какой мужчина подарил бы тебе нижнее белье, не имея определенного намерения выманить тебя из него?

Она улыбнулась в ответ, словно признавая его правоту.

– Тот самый мужчина, который уберег меня от неверного шага в Лондоне.

– Я не ангел, – мягко произнес он. – Я сделал это, потому что ты мне небезразлична.

Она тихонько вздохнула.

– Помнишь, когда мне было шесть, а ты, Байрон и все сыновья слуг целыми днями карабкались вон на то дерево?