А в Петрограде ходили злорадные слухи, что известие о смерти Григория Распутина вызвало у Александры Федоровны приступ истерики.

Но, к сожалению заговорщиков, это был лишь слух. Да, она расстроена, но никто не видел ни слез, ни отчаяния.

И заговорщики спрашивали себя: как, почему, они не убиты горем? Почему не плачут? Почему не испуганы? Им нанесен такой страшный удар! А они? Они спокойны?!

Дядя Маленького, самоуверенный толстяк Родзянко, с горечью и обидой будет вспоминать, как надеялись он, его компания на то, что царь и его жена хотя бы испугаются! Станут более покладистыми и сговорчивыми. Пойдут на уступки!

Да, этого заговорщики понять не могли…

Им трудно было понять, что родителям больного ребенка было привычно показывать всему миру лица, полные спокойствия, и скрывать свои «не видимые миру слезы». Николай и Александра давно освоили это трагичное ремесло.

И когда императрица заставляла своего сына позировать перед фотоаппаратом стоя, непременно стоя, с улыбкой на лице, зная, что мальчику это больно после перенесенных совсем недавно тяжелейших приступов болезни.

И когда вся царская семья совершенно безучастно терпела шквал сплетен и грязных домыслов о роли Распутина в их жизни и не сделала ни единой попытки объясниться, рассказать об истинной его роли.

Заговорщики справедливо полагали, что царь никогда не посмеет открыть своей стране правду о Распутине.

И поэтому, когда они убьют Распутина, страна ничего не поймет.

Царь не посмел. Даже тогда, когда его молчание стало политически опасным.

Ровно за месяц до смерти, 17 ноября, Григорий Распутин отправил в Царскую Ставку телеграмму:

«Россия тем спасется, что одного оправдают. Она была и будет прославлена слезами страдальцев, которые выше праздных языков. Наш разум должен разуметь…»

Россия оттого не погибнет, что одного оправдают.

Осмелились бы заговорщики на убийство человека, о котором узнали все что он, именно он, Григорий Распутин, избичеванный хлыстами праздных языков, спасает больного наследника от смерти?{71}

Разум должен разуметь…

Впрочем, телеграмма Григория Распутина осталась без последствий.

Тайна осталась тайной…

Распутина убили.

И страна не поняла.

Страна не поняла, толковали в те дни о «патриотическом акте», о смерти «злого гения страны». Непосвященная часть думских депутатов рядила о том, что аристократия обмельчала и выродилась, что на дворцовый переворот их не хватило. Вместо этого убили какого-то грязного мужика! — Но Николай и Александра Романовы поняли.

Это было страшное откровение — враги были внутри их собственного семейства! Романовы снова поднялись на Романовых. Родная кровь вновь посягнула на родную кровь.

И после того как Николай и Александра Романовы осознали это, они сразу осознали вслед за этим: любое проявление страха или паники есть для них смертный приговор. И после ночи мучительных размышлений и переживаний царь в Ставке был «почти весел».

А императрица с виду была печальна, но не больше, чем в случае известия о смерти какого-нибудь любого другого, знакомого ей человека.

И компания растерялась.

Жаль, что компании не удалось заглянуть в те дни в «святая святых» императорского дома и посмотреть на своих врагов глазами близких и доверенных друзей. Они сразу же успокоились бы и на душе у них отлегло.

Нет. Они все правильно рассудили. Они ни на крупинку не ошиблись в своих расчетах. Смерть Григория Распутина переживалась императорской семьей очень тяжело. И императорская семья была смертельно напугана.{72}

Третий день без Распутина. 19 декабря 1916 года.

У Петрова моста было темно. Старичок городовой из речной полиции начал разметать метлой снег и вдруг заметил темный комок, вмерзший в лед. Городовой поспешно обрубил пешней лед вокруг темного предмета и увидел краешек собольего воротника.

И побежал докладывать начальству.

Рассвело. Несколько человек городовых, вырубив полусаженный квадрат вокруг загадочного пятна, раскололи его. И увидели внутри расколовшейся глыбы льда, труп человека. Так утром 19 ноября, на третий день после исчезновения, было найдено тело Григория Распутина.

Скоро на место прибудет следственная группа.

Среди следователей уже не будет группы генерала Попова. Еще накануне министр юстиции Макаров потребует от министра внутренних дел Протопопова полного невмешательства в следственные действия, ссылаясь на статью закона. Произошел большой скандал, но так как формально министр юстиции был прав, Протопопову пришлось уступить.

И теперь над найденным телом трудились только прокурор следственной палаты Завадский, и только его следственная группа.

Сейчас именно они фотографируют найденный во льду Малой Невки труп.

В 11 часов утра срочно приглашенным полицейским врачом был проведен поверхностный осмотр извлеченного из льда тела. Подробно осмотреть тело тогда не удалось: некогда теплая и живая человеческая плоть замерзла так, что одежду было невозможно оторвать.

Труп застыл с поднятыми руками, и мистически настроенным казалось тогда, что руки грозят убийцам и «взывают об отмщении». Лицо найденного человека ужасало. Раздробленная голова, выбитый глаз, порезы, кровоподтеки… следы револьверных пуль.

Интересна одна деталь. При этом первом поверхностном осмотре следователи заметили на залитой кровью рубашке убитого следы двух пулевых ранений — в области груди и в области живота. Обнаружили и рану на голове.{73}

Сзади тело не осматривали, иначе увидели бы еще один след от пули — в области позвоночника. Но потом, когда тело оттаяло и его осмотрел патологоанатом Косоротов, он нашел на теле убитого только три пулевых входа — один в голове, второй в области живота и последний, третий, в области спины.

То, что показалось следователям следом от пули, пробившей грудь, когда жертва была в обледеневшей рубашке, бесследно исчезло, как только тело обнажили для вскрытия в мертвецкой Чесменской богадельни. На теле Григория Распутина не было пулевого отверстия в груди.

Сняв оттаявшую одежду с трупа, отметят еще некоторые детали: Распутин был одет в шелковую рубашку, расшитую васильками, на шее найдут большой золотой крест с надписью «Спаси и сохрани», на руке обнаружат золотой браслет с вензелем императора Николая Второго.