Однако есть места, любимые мною искренне — просто потому, что дают себя почувствовать вне городских стен, оставаясь почти в самом их центре. Как и каждый уважающий себя город, Арни не знал проблем с тенистыми аллеями, парками и искусственными насаждениями. Всего десяток минут неспешного шага отделяют центральную улицу от длинного забора с декоративной калиткой, за которой на две тысячи шагов простирался лес с широкими тропинками, плутающими меж деревьев, скамеечками — чуть ли не через каждые сотню шагов, и арочным мостиком через неширокую речку, что берет свое начало из ключей в этом же самом лесочке и завершается за железной решеткой водостока на самой его границе. Лесная запруда бдительно охраняется стражей от лихих людей, гарантируя покой прогуливающихся парочек и одиноких романтиков.

Идеальное место для хранения изрядного числа ценностей. Достаточно шагнуть вбок на одном из извивов тропинки, затем подняться чуть вверх, пройти два десятка шагов по бурелому, плутая по заведомо устроенным коридорчикам — лес, в его «дикой» части, никто не чистит, ограничиваясь уборкой троп — и я у цели. Самое обычное деревце, без приметного дупла, разлапистых ветвей и щели меж ними. Зато под слоем дерна, если аккуратно убрать его в сторону, как раз и ожидает своего часа совсем необычное содержимое брезентовых мешочков. Таких ухоронок только в этом лесочке около четырех, еще столько же раскиданы по всему городу, но именно под этим деревцем скрывается самая значительная его часть — то, что было выплачено мне Виктором, и так и не перепрятано из-за общей суеты. Остается аккуратно распределить мешочки по одежде, чтобы не оттягивали карманы. Золото — вещь тяжелая.

Теперь можно вернуться на тропинку, но я предпочитаю пройти сквозь лес еще дальше, возвращаясь на дорогу в совсем другом месте. На секунду прислушиваюсь — за спиной тишина. Ни звука сломанных ветвей, ни суетливого говора лесных птиц, проводившего самого меня из лесной чащобы. На тропках малолюдно, по дневному времени, так что и с «обжитой» стороны парка ко мне нет излишнего интереса.

Прогулочным шагом двигаюсь на выход — спешить особо некуда. Мастера-стекольщики гарантировали исполнить мой заказ к сроку, до того времени — не меньше часа. Сам заказ не особо хлопотный — взять толстое стекло из готовых запасов, да порезать в указанный размер. Заодно сделать то же самое с зеркалом, выполнив его таким же по высоте, но в полтора раза шире размером. Мастера-медники так и вовсе во времени не нуждались, выгнув г-образные клинья прямо при мне — они уже лежали под сиденьем в карете нанятого конного экипажа.

Задумка, на самом деле, не самая хитрая. Вокзальные ячейки для хранения вещей и сумок — вещь весьма основательная, собранная как бы не с два десятка лет назад и основательно вмурованная в пол и стену здания, составляя единое целое с самим вокзалом. Вот только незадача — размер одной ячейки создавался для ручной клади, оттого весьма неудобен для хранения больших сумок и поклажи. Выяснилось это довольно быстро, но ломать всю систему хранения не стали. Вместо этого в нескольких нижних рядах попросту выломали перегородки меж парами ячеек и с невозмутимым видом сдавали всем нуждающимся — по двойной цене, да еще с двумя ключами. Этой особенностью я и собирался воспользоваться.

Стекло разделит «длинную» двухъячеечную секцию пополам, металлические клинья зафиксируют преграду, а зеркало отразит золото в соседней-смежной ячейке. Вид отраженного золота должен успокоить тревогу будущих компаньонов, а ежели у другой стороны на уме что-то недоброе, то золота им без второго ключа не видать — разве что громить стеллаж среди бела дня, у всех на глазах.

И все таки, хорошее тут место — до последнего поворота чувствуешь себя далеко-далеко, разве что шум города выдает расстояние. Пять шагов — и вместо леса знакомая калитка, площадка с терпеливо ожидающими каретами и паромобилями. Мой кучер, заприметив меня, уже суетится возле лошади, выводя ее из ряда компактно размещенных экипажей — центр, места тут традиционно мало.

— Нашелся? — Дружелюбно спрашивает стражник, подпирающий ограду с правой стороны.

— Кто? — Вопрос вырывается произвольно, вместе с шагом в сторону леса.

— Ваш брат. — С легким недоумением уточняет стражник, продолжая улыбаться. — Он сказал, потерял вас в парке. Как там можно потеряться, ума не приложу.

Вот так живешь-живешь и не подозреваешь ни о каком брате — пронеслась нервная мысль, а руки чуть было не потянулись к кошелькам. Золото неожиданно потяжелело, чувствуясь уже не приятной ношей, а пудовыми гирями, сковывающими тело. Задаю вопрос «Кто?» — но уже самому себе, беззвучно. Ответов минимум три — от самого хорошего, пьяняще-наивного, вроде негласной охраны, приставленной ко мне, до реалистично-негативных — либо убийцы, вроде тех, с которыми мне уже довелось повстречаться, либо тоже убийцы, но из команды капитана-аристократа. В самом деле, зачем им ждать встречи, если можно выследить меня гораздо раньше? Скверно, очень скверно! И улыбающаяся морда стражника, которому наверняка дали на лапу, чтобы подсказал, куда запропастился «братишка» — совсем не радует. Что-то слишком много радости в его взгляде — как бы плата не включала вежливое конвоирование потерявшегося родственника до кареты.

Мерзко. Впрочем, если бы я вернулся обратно на первую тропинку, было бы еще хуже — а так, еще поборемся.

— Все таки приехал. — С ноткой осуждения комментирую, поддерживая версию незнакомца. — Мы договорились встретиться, но он не появился ко времени. Он где-то тут? — Киваю в сторону карет.

— Да, во-он тот паромобиль, третий с конца. Вас проводить?

— Что вы, не стоит беспокоиться, — легкий кивок и движение в сторону карет.

Мой экипаж уже развернулся для выезда на дорогу и ждет, так кстати закрывая меня от взгляда тех, кто мог бы смотреть из других карет — и, заодно, зарабатывая серебрушку сверх платы для своего владельца. Я продолжаю двигаться к указанной машине, чтобы не беспокоить стражника. На всякий случай резко дергаю полу камзола, превращая ткань в нечто монолитно-прочное, сродни листу стали. Когда до моей кареты остается два широких шага — в один прыжок достигаю цели, распахиваю дверцу и закидываю себя внутрь.

— Гони, — бью кулаком по передней стенке, сам же сажусь на пол кареты, не решаясь заглянуть в окошко.

Возница зарабатывает еще один серебристый кругляш — мы тут же начинаем набирать скорость, выгадывая небольшую фору. Вряд ли удастся оторваться от преследователей — гонки по центральным улицам не самое перспективное занятие, когда вместо паромотора — меланхоличная кляча. Бросать экипаж еще хуже — вид бегущего юноши в этой части города наверняка привлечет стражу: мало ли у кого что своровали, а у меня — полные карманы золота. Как много мыслей могут уместиться в какие-то пару секунд, пока карета сворачивает с проулка на оживленную магистраль. Прикинув стороны света с направлением разворота, кривлюсь еще сильнее — академия остается позади движения, но винить в этом можно только себя. Из доступных и относительно безопасных путей остается только дом Марты, однако до него еще требуется доехать. Осторожный взгляд назад не прибавляет настроения — паромобиль почти настиг нас, демонстрируя превосходство технического прогресса над одной лошадиной силой.