Михаил отказался от предложения председателя переночевать у него и после долгих бесед отправился к своим людям. Света в окнах уже не было. Ночь для того и дана, чтобы отдыхать и набираться сил, – если, разумеется, не занят какими-то делами. Завтра вновь ранний подъем, опять дорога, бой…

Лишь одинокий силуэт – улицы во Фрязино, разумеется, не освещались – виднелся на лавочке у самого входа.

– Почему не спишь? – монах присел рядом с пленницей. Не вплотную, на небольшом расстоянии.

– Не хочу пока, – отозвалась Лина. А потом практически без паузы спросила: – Считаешь меня виноватой?

– В чем?

– В схватке у машины.

– Почему же? На то и бой, чтобы порою идти вопреки правилам и здравому смыслу. Да и Катерину стянули с брони не из-за драки у кормы. Судьба…

Он намеренно не стал уточнять, что без рукопашки разведчики могли бы перестрелять большинство нападающих и уже тем помочь погибшей девушке избежать ее доли. С наступавшими-то с тыла огнем было расправиться легко, и сумел бы кто после этого подойти спереди? Захочет – поймет.

– Возьми меня завтра в рейд, – попросила Лина. – Изменить я ничего не смогу, но хоть отомстить… Не бойся, пытаться убежать я больше не буду.

– Нет. Как раз мстителей завтра хватит. Между прочим, разбойнички в лагере на наш караван как раз не нападали. Так что не о мщении речь. Не слишком приятная превентивная акция по искоренению нечисти в здешних лесах. Плюс – небольшое лекарство для Ростислава. Может, хоть немного придет в себя. Нам он здоровым необходим.

– Только я никому не нужна, – с горечью вымолвила бывшая пленница.

– Не говори глупостей. С чего ты взяла?

– Это ты не говори, будто я дурочка и ничего не вижу.

Ночь отчасти способствует близости, люди становятся роднее друг другу. Рука Михаила словно сама коснулась девичьей спины, но Лина внезапно отдернулась, и даже в темноте ее глаза сверкнули неприкрытым возмущением.

– Ладненько, – Михаил скрыл невольную обиду за привычной улыбкой. – Иди спать. И не надо придумывать глупостей. Без них хлопот хватает.

Как ни странно, девушка послушалась и быстро скрылась в доме. Михаил еще некоторое время посидел в одиночестве, затем тоже поднялся и отправился в отведенную ему каморку.

Вот только сон пришел не сразу…

Шли больше извилистыми тропинками, порою же не находили и их, и тогда шагали прямо между деревьями и кустами, всматриваясь, безопасна ли вокруг растительность. Хорошо хоть, народ был опытным, всякую гадость замечал заранее, знаком показывал, что необходим обход. Но путь от этого казался бесконечным. Небольшой отряд выступил из Фрязина перед самым восходом солнца, однако был уже полдень, а до цели предстояло шагать еще километра два. Да и то, если пленные не соврали. Пусть их участь в таком случае была печальной, однако мало ли, – вдруг в лесном тоннеле отряду попались исключительно мазохисты-самоубийцы? Кое-кому из жителей Фрязина доводилось бывать в этих местах, и потому в придачу к пленникам шли еще и свои проводники.

– Кирилл, Изяслав, давайте, как договорились! С богом!

План вчерне наметили еще между вечерними делами, уточнили утром; оставалось самое сложное – выполнить его.

Одна группа шла в обход небольшого озера, на берегу которого находился лагерь, путь другой лежал через лес с противоположной стороны. Михаил должен был ударить в лоб. Старая как мир идея – окружить и уничтожить. Ну или в плен взять. По крайней мере, женщин. Хотя в противном случае тоже недовольных не будет.

На всякий случай Михаил взял в дорогу одноразовый гранатомет. Вдруг по пути попадется жук-медведь или какой-нибудь иной монстр, которого из автомата не взять? Весит «муха» немного, каких-то полтора килограмма. Однако Бог миловал, никаких крупных зверей отряд не встретил.

Ростислава монах оставил при себе. Когда у человека болит душа, можно ожидать от него любого безумства; лучше приглядеть, вовремя остановить, чем вообще потерять. В группе Кирилла – киборг со своей памятью очень хорошо ориентировался в лесу – шел Рамзан, а Петр с пулеметом и Ярополк находились при Изяславе. Дениса оставили во Фрязино под предлогом выздоровления, Влад и Улугбек находились при машинах, а женщин на дело Михаил вообще старался не брать. Впрочем, и местные были представлены исключительно мужчинами. Быть воином – вековая обязанность сильного пола.

Лес все тянулся, словно ничего другого на земле уже не осталось. Пару раз еще пришлось обойти сомнительные растения, потом впереди возникла поляна, которую осторожно обогнули по краю. По словам Сани из Фрязино, человека местного, знакомого с подобными местечками, высокая трава на ней цеплялась за ноги, опутывала неосторожных путников и при удаче была не прочь отобедать мясом. Обычно ей это удавалось. Вот только выступать в качестве обеда никому в группе Михаила не хотелось.

Еще раз пришлось сворачивать перед болотцем, на счастье, небольшим. Оно чуть колыхалось, пару раз выпустило пузыри вонючего газа, но было бессильно перед теми, кто даже не подходил близко к берегам.

– Теперь почти рядом, – шепнул проводник из пленных.

Руки немолодого разбойника были крепко связаны за спиной, а конец веревки находился у рыжебородого парня из Пригорка, потерявшего в лесном бою друга и потому весьма желавшего поквитаться со всеми лесными братьями.

– Ладненько, – Михаил тихо щелкнул предохранителем автомата.

По знаку монаха десяток воинов, составляющих группу, раскинулся в цепь. У каждого в руках появился или арбалет, или лук. Никто не собирался рисковать, ввязываясь в рукопашную схватку. Но теперь идти стало труднее. Когда передвигаешься след в след, вся ответственность за безопасность лежит на передних, поодиночке же каждому приходится следить за окружающим самостоятельно.

Где-то рядышком проходила относительно удобная дорога: разбойники не могли пользоваться узенькими тропами, когда возвращались с добычей. Как правило, трофеи старались захватить вместе с повозками, чтобы не заморачиваться переноской. Вот только фенакодусы у лесного люда не приживались. Многие животные привыкали к хозяевам настолько, что не давали оседлать себя другому. Упряжные еще кое-как слушались, но и их требовалось кормить, а лесные браться старались работать по минимуму.

Впрочем, разбойников можно было понять. По лесу проще передвигаться пешком, скакун в чащобе легко может превратиться в обузу. Конечно, любые трудности преодолимы, однако лесные братья явно не желали преодолевать что-либо, кроме опасностей при нападении на потенциальную добычу да, понятно, обычных проблем с выживанием. Народ здесь подобрался такой. Отчаянный, почти неуправляемый, чурающийся работы, зато вообще не ценящий чужую жизнь. А некоторые – и свою.

Наверно, даже самого хладнокровного человека перед боем посещает волнение. Потом оно куда-то исчезает с первым же выстрелом или с первым ударом, однако до этого мгновения – сильнее бьется сердце, и в кровь начинает поступать адреналин. Все ли было предусмотрено, все ли пойдет так, как предполагалось?