Мы с Никитой начали быстро надевать на себя мокрую одежду. Честно говоря, я что-то подустал и подумал, что неплохо бы взять с собой свежих бойцов, которые нам бы помогли.

— Пацаны! Помогите, а то мы подзаёбанные уже… — обратился я к ополченцам у костра. Они молчали. Кто-то из них нарушил неловкое молчание:

— У нас тут позиция. Мы не можем покидать.

Всё ясно.

Как только мы с Никитой побежали к нашим позициям, то услышали «выходы» 82-х миномётов.

— Никитос! Слушай внимательно! Если что, сразу падай! Не теряйся!

К счастью, укры начали обстреливать Мост, откуда мы только что ушли. На «второй линии» нас остановили:

— Там снайперы и с левого фланга ебашат! — предупредили бойцы.

Никита посмотрел на меня и попросил:

— Давай переждём.

Было видно, что ему страшно.

— Не бзди, Никита! Ты медик, к тому же молодой и крепкий — тебя там ждут. Я первый побегу, затем ты. Быстро беги и падай на землю, и ползком потом.

Никита взял себя в руки. Я рванул первый. Всё звенело от стрелкотни и хлопков мин — похоже, укры перенесли огонь ближе.

— Давай, Никита!

Парень со всех сил рванул и через мгновение плюхнулся рядом.

— Красавчик, Уасся! — ободрил я его, и мы на четвереньках поползли в кусты.

Ранило всё же не Барса, а Марата, бойца из гранатомётного отделения (они у нас были вместо разведки). Этот Марат был узбек по национальности и храбр до безумия. Буквально полгода назад он подорвался на МОН и чудом остался жив. Обычно после таких ранений с безумной храбростью попускает, но это не его случай. Сейчас он взял бойца с СВД и начал бегать через дорогу, выманивая снайпера… Вражеский стрелок «выманился» и попал Марату прямо в лёгкое. Хорошо хоть упал в кусты…

Видимо, ему долго не оказывали помощь, потому что только сейчас с него начали снимать куртку… Вижу аккуратное отверстие чуть ниже груди, из него льётся кровь, Марат тихо стонет и бледнеет. Разорвали старый советский ИПП и пытаемся закрыть рану, но при перевязке прорезиненная ткань куда-то съезжает. Удаётся заткнуть рану на третий раз. Марат синеет. Кажется, его душа покидает тело. Глаза стекленеют.

— Маратик, братан! Держись! Не закрывай глаза! Скажи что-нибудь… — волнуется какой-то парень из гранатомётки.

Пули роем свистят вокруг. Они пролетают выше нас, но очень страшно. Я увидел Сёму и Ваню. Они прибежали, когда услышали о «трёхсотом».

— Сёма! Возвращайтесь к нам. Будьте внимательны, — сказал я им. На позиции только Таня и Женя. Оставлять их одних нельзя.

Желающих нести Марата было мало, так как обстрел усилился. Мы схватили уже синеющее тело и поволокли опять через воду. Зря я сушился. Беготня и хождение гуськом забрали много сил, поэтому даже худого Марата уже тянуть было тяжело. Уже казалось, что огонь ведётся отовсюду… Не знаю, кому адреналин повышает выносливость, у меня он её забирает. Бойцы со второй линии сочувственно наблюдали за нами. Было видно, что у них чистая форма и они собрались ротироваться. Пачкаться и рисковать не хотелось.

— Блядь! Помогите! Хули вы смотрите?

— Нарядились, блядь!!

У одного из бойцов заиграла совесть, и он выбежал нам на помощь. Перехватил у кого-то носилки, сделал пару шагов и…

— Ай, бля! — Боец как подкошенный упал на землю.

— Снайпер!! — заорал кто-то.

Марата выронили, он перекувыркнулся через голову, падая с насыпи. Мы тоже все упали. Вот тут мне стало страшно. Это второй случай на войне, когда мне стало страшно. Мне всегда страшно, когда я понимаю, что сейчас я просто дичь. Что я никак не смогу изменить ситуацию и должен просто умереть. Сейчас снайпер начнёт долбить по нам, лежащим на открытой местности. Ложбины между путями тут уже мелкие, спрятаться негде… Будут стоны, крики и безжалостное добивание — никто нам не поможет. «Буду прятаться за телами», — на мгновение пришла мысль.

— Ай, бля… Ногу подвернул! — сказал «убитый снайпером» солдат.

Я вскочил и со злостью пнул его.

— Мразь! Чего ты молчал?!

Все вскочили и подняли Марата.

Ду-ду-ду-дум! Где-то застучал вражеский АГС. Его ещё не хватало…

Марат самый тяжелораненый из всех троих, но быстрее нести его не получалось, так как обстрел усилился и пришлось тянуть его по узкому окопу. Казалось, что он уже не подавал никаких внешних признаков жизни. Повезло, что машина для эвакуации была уже тут. Его быстро погрузили в микроавтобус и увезли.

Огонь стихал…

Я как зомби побрел к мосту — надо всё-таки забрать бк. Наверное, у меня открылось второе дыхание.

* * *

Я скинул ящик с плеч и решил опять посушить одежду. Оказалось, уже наступил вечер. К нам на усиление пришли снайперы с 3-го батальона спецназа. Хорошие ребята, но от спецназа одно название — обычная пехота. «Хановские» были посолиднее. Слава Богу, теперь больше будет возможности отдохнуть.

У Костра сидел Сёма.

— Хотел тебе руку пожать. Ты молодец. Достойный солдат, правда. С тебя будет хороший командир, — сказал он и пожал мне руку.

Мне было очень приятно. Наверное, он имел в виду сегодняшнее вытягивание раненых, особенно последнее — не стал у него уточнять.

Я смотрел на огонь и старался сделать вывод из сегодняшних событий. Первое, о чём я продумал, это был вопрос медицинской подготовки.

Надо сказать, что в феврале Аскольд заставил медиков ходить по позициям и объяснять, как пользоваться жгутом. Наверное, это был первый раз, когда увидел какую-то медицинскую подготовку. Большинство людей ничему не хотят учиться или учатся только тому, что им интересно. Я не был исключением. И все мои знания о медицине ограничивались умением бинтовать самую обычную рану и накладывать жгут. Хотя, наверное, и этого толком я не умел. Конечно, рядовой боец не должен забивать себе голову различными медицинскими нюансами, но пользоваться тем, что у него в аптечке, и оказывать первую помощь он обязан уметь. Лучший способ научиться всему этому — начать практиковать медицинскую помощь. Не ждать, пока кто-то начнёт это делать. Пока первый раз не испачкаешься кровью, не откроешь ИПП, пока у тебя в руках не разорвётся розовый жгут, ты ничего не поймёшь, сколько бы ты ни тренировался. Тренировка в спокойной обстановке на полигоне, даже если ты перевязываешь реального человека, а не манекен, никогда не заменит поле боя по одной простой причине: что ни на полигоне, ни в тренировочном центре по тебе не ведут огонь и не хотят тебя убить.

Ровно до этого дня, 27 марта 2017 года, можно сказать, что я пренебрегал медицинской подготовкой и аптечкой. Оно и понятно, до