перед ним трио. Время от времени из-под плаща раздавались странные звуки, похожие на зубовный скрежет.

Вопль звериного наслаждения прорезал мертвую тишину кладбища.

Из-под черного балахона, которым укрывался свидетель, донеслись сначала сдавленный вскрик, потом хрипение и мучительный стон…

…Насильники, сгорбившись, стояли перед распластанной поперек могилы обнаженной истерзанной жертвой, которая еще слабо шевелилась и стонала. Казалось, они уже раскаиваются в содеянном и ищут способ скрыть следы преступления. Зачем-то один из мужчин поднял с земли капроновый чулок и стал связывать петлю. Другой молча стоял и следил за действиями товарища, но не помогал ему. Вот петля готова, – держа ее в раскрытом виде убийца подошел к девушке, жить которой оставалось считанные секунды.

…Вдруг сбоку надвинулась длинная черная тень. Чья-то рука перехватила в воздухе приготовленную петлю. Мгновение – и эта же петля наброшена на шею самого убийцы. Сильная рука туго натянула толстый капроновый шнур. Хрипит, извиваясь в петле умирающий медленной мучительной смертью человек. Лицо его побагровело, до отказа налившись кровью, выпучились из орбит глаза и вывалился распухший язык. Нелегким делом оказалось удушение такого здоровяка, но неизвестный каратель справился с этим в считанные секунды. Затихли последние судороги и голова задушенного упала набок. Крепкая капроновая петля туго врезалась в толстую шею.

Мститель отшвырнул прочь теплый еще труп, и не спеша, повернулся к другому, тому, который замер в нескольких шагах от него. Несчастного сковал столбняк и отнялись ноги, он не в силах был сдвинуться с места. Широко разевая в беззвучном крике рот, он нелепо взмахивал руками* словно открещиваясь от медленно приближающейся к нему черной страшной фигуры. Из-за деревьев показалась луна и осветила мертвенным светом изможденное желтое лицо, похожее на череп, на котором застыла сардоническая ухмылка. Этот жуткий оскал не оставлял надежды на спасение.

Мужчина дернулся, вышел из оцепенения и с криком бросился прочь ох приближавшейся к нему неумолимой судьбы, спотыкаясь на могилах и цепляясь за кусты. Черная тень пронеслась над его головой. Он не мог понять, каким образом преследователь оказался впереди. Повернувшись, мужчина ринулся в другую сторону – и вновь впереди высокая черная фигура. Несчастный дико закричал и помчался со всех ног – и снова тот впереди. Насильник сам оказался жертвой. Как затравленный зверь, он остановился, прижатый к массивной цыганской гробнице. Страшный человек приближался медленно, но неумолимо, протягивая вперед длинные руки со скрюченными пальцами, каждый из которых оканчивался загнутым ястребиным когтем. Мертвенный, неживой взглял свинцовых глаз, казалось, гипнотизировал жертву. Предсмертный заячий крик вырвался из вмиг осипшего горла несчастного, ибо он увидел перед собой самого дьявола. Волосы встали дыбом на голове обреченного человека. Дьявол настиг его и схватил одной рукой за плечо, а другой крутнул, как куренку, голову. Что-то сухо хрустнуло в позвоночнике, коротко рявкнул человек, и остался сидеть со свернутой назад головой, привалившись спиной к надгробной плите.

Подняв к небу обтянутое желтой кожей лицо, мститель громко захохотал, воздевая руки. Плащ на нем распахнулся за спиной двумя черными перепончатыми крыльями, как у летучей мыши. На обтянутом толстой морщинистой кожей черепе шевелились остроконечные мохнатые уши; крючковатый нос низко нависал над тонкой красной ниточкой губ.

Нет, это был еще не сам дьявол, но некто сродни ему – человек-вампир, летучий упырь, вурдалак. Широкие крылья подняли его в воздух, и через минуту он уже был на том месте, где развиралась трагедия и откуда еще не успела уползти истерзанная насильниками девушка.

Она несколько пришла в себя и уже не лежала, а сидела, прислонившись к могильной плите. По ногам ее струилась кровь, а лицо было выпачкано землей и разукрашено потеками слез. Но это отнюдь не умаляло ее красоты и какой-то трогательной беззащитности. Волнистые каштанового цвета волосы, рассыпавшись по обнаженным плечам, спадали до самой земли. Девушка обвела вокруг себя помутившимся взором и, обнаружив себя среди могил, отчаянно зарыдала. Могильным холодом вдруг повеяло на нее, и на разгоряченное тело налетел ветер, поднятый чьими-то большими крыльями. Перед нею опустился человек-вампир. Бедная девушка хотела вскрикнуть – и захлебнулась собственным голосом. Чудовище опустилось перед нею на колени. Она пятилась в ужасе, изо всех сил налегая спиной на крест, рука сама собой тянулась сотворить крестное знамение, да не хватило сил.

Девушка не отрывала взгляда от мохнатой груди страшилища, покрытой мягкой шерстью и защищенной крепкими роговыми щитками. Там, где можно было определить пол чудовища, тело прикрывали складки похожей на мышиную шкуру.

– Не бойся, я не трону тебя, – скрипучим голосом проговорил человек-вампир, приближаясь вплотную. – О, сколько крови! Сколько крови!

Когтистыми руками он нежно гладил обнаженное девичье тело, потом, наклонившись, стал слизывать шершавым языком кровь с ее живота и бедер.

Все закружилось перед глазами несчастной, и она потеряла сознание. Очнулась же на полу в своей комнате и не могла вспомнить, как попала домой. Но страшный вурдалак не тронул ее!

* * *

Катюшка горько плакала, закрывшись в своей комнате. Так она плакала все дни напролет, приводя в панику домашних. С тех пор, как ее нашли растерзанной в собственной комнате, все в доме лишились покоя. Хуже всего было то, что случилось это за две недели до ее свадьбы. И, усомнившись в невиновности невесты, возлюбленный покинул ее.

Он больше не пришел с того самого дня, когда узнал о надругательстве над своей невестой. Катюшка догадывалась, что немалую роль в этом решении сыграли его влиятельные родственники. Никто из них не одобрял грядущего брака, так как считали ее неровней своему чаду, для которого готовилось перспективное будущее. Его мать спала и видела сына будущим кандидатом наук и не одобряла женитьбы на девушке, приданым которой была всего лишь красота.

Очень скоро Катюшка узнала, что тот, кто готовился стать ее мужем, женился на другой, но слухам, дочери генерала. Она вскрикнула и забилась в рыданиях – эта другая была рослой прыщавой дурнушкой, обладающей лишь безмерным апломбом и спесью.

Но самым невыносимым являлось то, что свадьба ее возлюбленного с другой девушкой должна состояться в соседнем доме. Выйди на балкон – и все видно, как на ладони. Катюшка не могла ничего с собой сделать – в тот день, спрятавшись за массивным шкафом, она с утра просидела на том балконе, сквозь слезы наблюдая за радостными приготовлениями, которые, но справедливости, должны были бы вестись у ее подъезда. И она, сияющая и счастливая, в белом платье, должна была стать его супругой. Но не суждено, не суждено! И все из-за того, что ей вздумалось не дождаться автобуса и пройти пешком