Помимо звезд на экранах виднелись десятки кораблей – гигантские бублики – крейсеры свайгов; плоские, похожие на праздничные пирожные пяти– и семиугольники азанни, тусклые сферы Роя… А еще – вдалеке – смутные белесые кляксы, сгруппированные с семь больших туманностей вроде Млечных Пятен.

– Ты! – скомандовал свайг-начальник Суваеву. Суваев вздохнул и направился к ближайшему шкафу, шлепая босыми ногами по изображению звездного неба. В рубке было совсем не холодно даже без одежды – некий универсальный температурный оптимум для вида Homo Sapiens Sapiens.

И вот – снова это, упоительное чувство единения с могучим кораблем, растворение в ощущениях миллиардов датчиков! Песня информации и гимн эмоций. Мгновение, когда миры, как песчинки валяются у ног и ты в состоянии истереть их в пыль, но, конечно же, не станешь этого делать, потому что ты – не слепой разрушитель. Ты – носитель разумной силы.

Совсем рядом влит в систему (воображаемые брови оператора Суваева/23 поползли наверх) еще один человек – Курт Риггельд. В соседней рубке, в центре управления огнем.

– Риггельд? Ты здесь?

– Привет, Паша. С некоторых пор. Часа два уже.

– Ты не сразу им попался?

– Нет. Только утром, в Новосаратове. Так по дурному влип… сказать стыдно.

Суваев засмеялся:

– Ну, теперь-то ты не жалеешь!

Риггельд рассмеялся в ответ:

– Конечно, нет! Зелененькие еще не подозревают, во что вляпались они!

Суваев засмеялся снова.

– Ну, что? Вынуждаем их подключать наших?

– Думаешь, двенадцати операторов хватит?

– На все – нет. Но нам все пока и не нужно…

Тут в разговор вклинился чужак. Извне – операторы его слышали и видели, а свайг их – только слышал.

– Человек, ты способен воспринимать мои приказы?

«Приказы!»

Но ответил Суваев совсем другим тоном и другими словами.

– Да. Способен.

– Отлично. Сейчас ты будешь делать то, что я скажу. Неповиновение или нерасторопность будут караться. Послушание – наоборот поощряться. Понял?

– Понял, – подтвердил Суваев.

Ему стало забавно – никто даже не подозревает, что Суваев способен за долю секунды подчинить себе/кораблю четверку боевых роботов и дотла сжечь эту напыщенную ящерицу. В пыль, в мельчайший уголь. Или уничтожить свайга вместе с роботами дюжиной других способов, весьма разнообразных. Пока человек и корабль слиты в единое целое – свайги и прочие расы чужаков не более чем непрошенные гости на борту крейсера Ушедших. Гости под ногтем у истинных хозяев, и стоит только чуть чуть прижать ноготь…

– Необходимо активировать двигательные системы корабля, – начал свайг. – Первое: выведи в объем статистику корабельных систем в доступном тебе формате.

Суваев послушно материализовал объемный куб перед мордой каждого свайга. И даже кое-что туда вывел. Что посчитал нужным.

Потом он без особого труда отыскал постороннее включение в нейропоток скафандра – кнут, которым чужие собирались стегать болевые точки непокорного оператора. Сначала Суваев хотел закольцевать включение, чтобы нервный удар получил свайг-контролер. Но потом передумал и оставил все как есть, блокировав только реальные каналы. Свайг будет уверен, что Суваев внутри шкафа корчится от боли, а что произойдет на самом деле – его совершенно не касается.

Немедленно Суваев поделился открытием с Риггельдом, но тот уже и сам все сюрпризы обнаружил и нейтрализовал.

Приблизительно в этот же миг стали один за другим оживать модули управления по всему кораблю – двигатели, ориентировка, сканирование, энергораспределение… Экипаж сливался с кораблем.

«Бедные маленькие свайги, – подумал Суваев с жалостью. – Они сами вырыли себе могилу. Себе, и всему сообществу пяти рас.»

– Ты видишь готовность двигателей? – поинтересовался свайг, вняв своему примитивному коммуникатору.

– Вижу.

Свайг заметно оживился:

– Прекрасно. Попробуй взять на себя управление.

– Это невозможно. Нужно еще как минимум двое операторов – корабль слишком большой для одного мозга.

Свайг несколько мгновений колебался, затем дал команду облачаться в скафандры Зислису и братьям Хаецким. Что оставалось Суваеву, как не беззвучно захохотать? Чужие совали голову пасть льву все глубже и глубже, полные иллюзорной уверенности, что лев ручной.

Один за другим операторы вливались в управляющую сеть. Один за другим с удивлением обнаруживали рядом с собой Курта Риггельда, которого каждый для себя уже успел похоронить.

Исполинский крейсер урчал, как приласканный котенок. Он соскучился по людям за миллионы лет одиночества. И хотя сейчас на борту едва пять процентов полного экипажа, крейсер почти жив. Почти боеспособен. Почти…

– Итак, пробуйте совершить осторожный маневр. Расчет маневра мне в куб… – бормотал свайг.

Веригин, ответственный за вычисления, быстро состряпал примитивное описание и подсунул его настырному чужаку.

Некоторое время свайги дружно разбирались в выкладках, шипели в коммуникаторы и совещались, потом наконец снисходительно позволили людям действовать.

Это было как шагнуть, или как развернуться на месте. Так же по ощущениям просто, и так же необъяснимо сложно. Попробуйте объяснить – что именно вы делаете, чтобы шагнуть?

Есть одна древняя байка, про сороконожку, которая задумалась над тем, какой именно ногой ей сейчас двигать, и результате разучилась ходить. Первое, что пришло в голову той части Суваева, которая все еще хранила индивидуальность, именно эта байка. Корабль не шевельнулся, хотя был вполне готов к этому. Но причина была несколько другая, чем у злосчастной сороконожки.

«Нет санкции капитана», – уведомил корабль.

Свайги снова затеяли совещаться. Суваев весь подобрался, и даже показалось, что вспотел, хотя в биоскафандре вспотеть попросту невозможно.

«Есть, выход, есть, – так и хотелось подсказать тупоголовым чужакам. – Маленькая комнатка между рубкой управления огнем и рубкой управления движением. Капитанская каюта с единственным шкафом-биоскафандром…»

«Нет санкции капитана», – уведомил корабль на предложение задействовать оружие.

«Нет санкции капитана», – уведомил корабль на попытку разблокировать двигатели.

Свайги постепенно теряли терпение. Мать-глубина, а что если капитан этой громадины заболел и умер? Что, так и останется она дрейфовать в пустоте, пока не испарится в короне какой-нибудь подвернувшейся звезды, не долетев до хромосферы миллион-другой километров?

Но все-таки они решились. Суваев, плохо скрывая ликование, позволил одному из свайгов отключить себя от корабля и вскрыть биоскафандр.