– Я полагаю, – твердо сказал он, обернувшись к Ожогину, – что убийство есть убийство. И вы должны будете за него отвечать.

– Ответим, – кивнул Ожогин. – Обязательно ответим. Только я не понимаю, как вы, человек, наделенный таким даром, что он почти равняет вас с богами, можете всерьез волноваться из-за подобного типа? Ведь это же таракан, мерзкая жаба, тупое и безмерно жадное существо. Стоит ли в принципе обращать на него внимание? Червяк, раздавленный в колее, заслуживает большей жалости, чем этот выродок.

– Он человек, – упрямо повторил Егор. – И я никогда не был сторонником подобных методов.

Ожогин покивал:

– Ну да, вы же гуманист. Так сказать, профессия обязывает. Что ж, пусть ваша совесть будет чиста, тем более что это ни в коей мере вас не касается. Просто забудьте то, что видели, – и все.

Егор промолчал, давая понять, что в любом случае он останется при своем мнении.

– Теперь вот что, – как ни в чем не бывало сказал Ожогин. – Как вы связываетесь с Чернышовым?

– У меня передатчик в кармане, – сказал Егор.

Ожогин покосился на Курбатова:

– Почему не обнаружили?

Тот перевел взгляд на своих молодцов.

– Не понял!

Те виновато развели руками:

– Мы искали, товарищ полковник…

– Передатчик активируется, только когда соприкасается с кожей головы, – сухо сообщил Егор, испытывая симпатию к провинившимся охранникам, чем-то напоминающим ему Дикого. – Ваши приборы не смогли бы его обнаружить.

– Понятно, – кивнул Ожогин. – Нанотехнологии. Итак, Егор, сообщите генералу Чернышову обо всем, что здесь сегодня произошло.

Егор помедлил с ответом.

– И про кавказца тоже? – предварительно спросил он.

– Да, – кивнул Ожогин. – Расскажите все, что видели.

– А если генерал Чернышов захочет его спасти? – спросил Егор.

– Пусть попытается, – улыбнулся Ожогин. – Но, по-моему, у него нет шансов.

– Почему же?

– Но вы же сами видели, что машина будет взорвана, не так ли?

Глаза Ожогина скрывались за очками, но Егор так и видел их насмешливое выражение.

– Верно, – сказал он. – Но попытка – не пытка, а генерал не из тех людей, которые покрывают произвол.

– Камень в мой огород? – улыбнулся Ожогин. – Думаю, вы плохо знаете Аркадия Борисовича.

Он склонился к Егору и доверительно положил руку ему на плечо.

– Не будьте наивны. Я ценю ваши человеколюбивые устремления, но надо быть объективным. Кого спасать, Егор? Вы видели этого человека в первый раз. Не знаете его имени, не знаете, кто он и где живет, не знаете о нем ничего! Что вы можете сообщить Чернышову? Что скоро произойдет убийство какого-то кавказца? Какого? Их в Москве тысячи, к великому сожалению, и все – или почти все – отъявленные негодяи. И кого будет спасать наш благородный генерал? Это, знаете ли, пойдите туда, не знаю куда…

В его голосе, помимо насмешки, звучали сочувственные и покровительственные нотки – он явно чувствовал себя хозяином положения.

Курбатов не удержался – издал лающий смешок. То-то посрамили провидца. По всем статьям!

– Ну почему же? – возразил с улыбкой Егор, даже не посмотрев на Курбатова. – Я точно знаю место: восьмой километр Рублевского шоссе. Я точно знаю время: двенадцать тридцать пять. Я точно знаю машину: черный «Бентли», госномер АВ 2323 М. Я точно знаю, где будут лежать в засаде ваши люди: по правой стороне, в ста метрах от знака поворота. По-моему, достаточно, чтобы, опираясь на эти данные, генерал Чернышов устроил на них засаду и предотвратил покушение. Не так ли?

У Ожогина, как он ни владел собой, вытянулось лицо, и на какое-то время он утратил способность говорить. Курбатов застыл как каменный. Казалось, в кабинете все, кроме Егора, перестали дышать.

– Это… – наконец выговорил Ожогин. – Он покачал головой в величайшем изумлении. – Как вы… – машинально приговаривал он, не зная, как подыскать определение тому, чему он только что был свидетелем. – В это невозможно поверить!

Повернувшись к выключенному компьютеру, он посмотрел на него, но это привело лишь к очередному покачиванию головой.

– Это превосходит все, что я о вас слышал, – сказал он через минуту уже более твердым голосом. – То, что вы могли увидеть участь кавказца, меня, безусловно, впечатлило. Но эти детали… Как будто вы сами там побывали. Хотя это еще не произошло… Поразительно!

Он обошел вокруг Егора, как возле одной из своих статуй.

– Браво! Я вас поздравляю. Вы прошли тест.

Егор понял, что его провели. Увлекшись функцией заступника, он раскрылся так глубоко, как это только было возможно. Теперь Ожогину известен его потенциал, и он будет выкачивать из него все до капли. Как тонко все рассчитано! С какой-то просто-таки изуверской изобретательностью. Ему могли бы дать для проверки любое другое задание, менее драматичное, которое никак не задело бы его сущности. Но они знали, что он, как человек думающий, сопереживающий, ранимый, не сможет оставить без внимания хладнокровное убийство и обязательно раскроется. И так оно и вышло. Да, Ожогин был опасным противником.

Но и Егор решил не сдаваться.

– Так что, – спросил он, – мне сообщать Чернышову?

Он думал, что его твердость произведет на Ожогина впечатление и заставит его изменить свои планы. Но он ошибся.

– Положите сюда ваш передатчик, – потребовал Ожогин, указывая на стол.

Егор вынул из кармана передатчик – крошечный пластиковый чип, который крепился за ухом и, питаемый излучениями мозга, посылал волны на расстояние в полторы сотни метров, – и положил на стол. Ожогин молча открыл ящик стола и сгреб в него прибор.

– Пусть пока побудет здесь.

– Как это понимать? – спросил Егор.

Ожогин улыбнулся:

– А не надо ничего понимать, Егор. Вспомните лучше наш договор.

Егор непонимающе посмотрел на него.

– О чем вы?

– Вы ведь работаете на меня, верно? – спросил Ожогин.

– В свете того, что происходит, я уже не знаю… – начал Егор.

– А что происходит? – удивился Ожогин.

Егора раздражала его манера разговаривать с ним, как с наивным, второстепенным членом команды. Если бы Ожогин узнал, что ему стало известно во время совместного разглядывания часов-башни, он бы сильно умерил свое торжество. Но Егор заставил себя сдержаться. Именно сейчас он не должен выдать себя ни единым звуком. За ним следят в оба, и на кону такая ставка, что его чувства здесь ровно ничего не значат.

– В самом деле… – пробормотал Егор. – Он посмотрел на Ожогина и пожал плечами. – Вы правы, я работаю на вас.