Мужчина и женщина уже шагали, пропуская встречных, по узкому тротуару, тянущемуся вдоль канала. Мужчина медленно приходил в себя от неожиданности. Женщина что-то рассказывала о погоде и здешней жизни; он слушал, задавал вопросы, и с каждым произнесенным словом проходило смущение, и даже как-то стыдно становилось, что совсем недавно он готов был подозревать неведомого «доктора Шнайдера» в связях с германской разведкой.

Эльза говорила по-английски без всякого акцента.

Точеное личико, светлые волосы, рельефная фигурка, — буквально все в этой женщине вызывало позабытое с годами волнение. Изумительное создание, способное посоревноваться с красотками эпохи Возрождения. Просто родилась она с немецкой фамилией — ну, не повезло человеку… «Такие глаза не могут лгать», — отвлеченно думал профессор, поминутно пропуская даму вперед.

Кстати, о глазах. Когда идти стало чуть просторнее, фройляйн Эльза взяла спутника под руку и мило заглянула ему в лицо:

— Восхитительно, у вас такой же взгляд, как у вашего отца, — сообщила она между прочим.

— Это единственный мой недостаток, — успокоил тот собеседницу. — Когда мы познакомимся поближе, вы убедитесь сами.

Она неожиданно засмеялась, звонко и искренне:

— На что вы намекаете, доктор Джонс?

— Я ни на что не намекаю, я всегда говорю прямо и откровенно, — небрежно соврал Индиана.

— Нет, намекаете, — погрозила она пальчиком. — У вас, оказывается, и характер такой же, как у отца.

Теперь Джонс чуть было не обиделся.

— Характер мне перешел от нашей собаки. У нас была прекрасная собака, кстати, немецкая овчарка.

— Почему «кстати»?

— Потому что очень преданная и умная. От отца я получил только слабую дальнозоркость, это к вашему замечанию о моем взгляде.

Перестав смеяться, доктор Шнайдер сказала, словно удивляясь:

— Похоже, у нас действительно есть шанс познакомиться поближе, мистер Джонс.

— Инди, — уведомил тот, уверенно взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. — Мой замечательный характер полностью в вашем распоряжении. Так же, как и все прочие части астрального тела.

— Фу, — сказала она и остановилась.

— Простите, — смутился Джонс. — Я, вероятно…

Она внимательно смотрела на него.

— Нет, мне как раз нравятся грубые шутки. Особенно в устах моего патрона. Но мы уже пришли, Инди.

Жилище Эльзы, оно же офис, располагалось на третьем этаже типичного венецианского особняка. Возле церкви Сан-Дзаккария. С видом на остров Сан-Джорджо-Маджоре, что напротив канала Сан-Марко. Три комнаты, обставленные без излишеств. Все удобства.

— Начнем с вопроса о моем отце, — энергично начал гость. — Он не давал о себе знать?

— Увы, нет, Инди. Вы не представляете, как я вам сочувствую.

— Вы в курсе, что заставило его влезть в эту авантюру? Неужели он серьезно верит в сказочки насчет чаши Грааля?

— Ваш отец показался мне увлекающимся человеком. Как и вы сами.

— Меня никогда не смогли бы увлечь призраки, являющиеся из средневековой литературы, милая Эльза, не думайте обо мне так плохо.

Мужчина и женщина расположились за столом в гостиной. На столе, аккуратно сложенные, лежали несколько фотографий большого размера, проложенные папиросной бумагой.

— Генри Джонса увлекли вовсе не призраки, доктор Джонс, а достоверная научная информация, — сухо сказала Эльза. — Может быть, вы сначала ознакомитесь с нашими находками?

— Давайте закончим с Генри Джонсом. Расскажите, пожалуйста, как он пропал?

— О-о, Инди, все это очень странно! Он пропал давно, еще в августе. Последний раз я видела его в библиотеке, которая, кстати, расположена здесь неподалеку, я вам покажу ее завтра. Ваш отец неожиданно отправил меня на Пьяцетту, ему срочно понадобился древний план города, а сам остался. Когда я вернулась, его в библиотеке уже не было, валялась только маленькая бумажка…

— Что за бумажка? — хищно перебил ее доктор Джонс.

— Вот она, — Эльза выдвинула ящик стола и достала требуемое, словно предмет был специально приготовлен для показа новому руководителю проекта. Впрочем, вероятно, действительно приготовлен специально — как и фотографии на столе.

Там оказались только цифры. Ничего, кроме трех римских цифр: III, VII, X.

— Ладно, потом разберемся, — пообещал Индиана. — Чем он занимался в библиотеке?

— Ваш отец, судя по всему, вплотную приблизился к разгадке тайны того самого захоронения. Последние дни перед исчезновением он был возбужден, как мальчишка. Простите за несколько двусмысленное сравнение…

— Ничего страшного, мисс, то есть фройляйн. Я как раз люблю двусмысленности, особенно в устах столь прелестных подчиненных. — Профессор снова взял ее руку в свою и поднес к губам. — Что касается моего отца, то я на своей шкуре испытал, как сильно его возбуждает все, к чему он бывает близок… О каком захоронении речь, Эльза?

— Вы хотите перейти к деталям проекта? — предупредительно склонила голову доктор Шнайдер.

— Пожалуй, я созрел для этого.

Женщина без суеты, с изысканным изяществом разрушила пачку фотографий, разложив их на столе.

— Расскажу все по порядку, доктор Джонс. Вы, конечно, знаете, что после распятия Христа чашу доверили Иосифу Аримафейскому, а затем Грааль исчез. Целую тысячу лет эту реликвию не могли найти, и только во время Первого крестового похода, в 1099-м, его обнаружили три рыцаря…

— Еще одна легенда, — прервал стройную речь Индиана. — Боже, сколько легенд накручивается вокруг любой нерешенной загадки! Неужели вы думаете, Эльза, что я не знаком с этой историей?

Женщина вежливо молчала, поглядывая то на шефа, то в окно. Как истинная аристократка, она не отвечала на риторические вопросы.

— Ну, так разрешите мне поразить фройляйн эрудицией. Рыцари были братьями, правильно? После того как Грааль был найден, двое из них сто пятьдесят лет шли через пустыню, и только один вернулся во Францию. Красивая сказка.

— На самом деле они шли не сто пятьдесят лет, а гораздо меньше, — возразила фройляйн.

— На самом деле?

— Посмотрите, пожалуйста, фотокопии, — она подала одну из фотографий. — Этот манускрипт, Инди, ваш отец обнаружил в одной из библиотек Парижа. Очень давно. Странно, что вы об этом не знаете. Неужели Генри вам не рассказывал?

— Мы с ним редко встречаемся, — смутился доктор Джонс. Он взял фотографию и стал внимательно ее разглядывать. — «…и небо сомкнется с землей…», — перевел он с латыни первую попавшуюся фразу. — Судя по оформлению, двенадцатый век?

— Двенадцатый век. Документ написан неким монахом, которому единственный из вернувшихся братьев рассказал свою историю. Ваш отец сделал перевод и выяснил, что братья-рыцари высекли надпись на плите, где указали местоположение Храма Чаши. Храм они нашли в горах, по пути из Палестины. Про первого брата ничего не известно, очевидно, погиб на Ближнем Востоке, так и не дойдя до Европы. Второй умер уже в Европе, но где — не указано. В месте его захоронения лежит половина той самой плиты, упомянутой в манускрипте…