лохотрона, подготовил сосед. Он же заманивал людей поучаствовать в лохотроне, целью которого было угадать, в каком стаканчике шарик.

Виталику оставалось лишь использовать свою способность, чтобы откатить время в случае, если доверчивая жертва угадывала, где шарик. Или, наоборот, если нужно было подогреть интерес жертвы, он ей подсовывал стаканчик с шариком.

В итоге афера принесла им с соседом семь тысяч рублей за час работы. Виталик за это время настолько вымотался, что больше не мог больше использовать свою силу. Сначала они обрадовались и начали сворачивать лавочку, но тут к ним подошли грузчики — друзья облапошенного мужчины.

Грузчики хоть и не выглядели крепкими, но они владели телекинезом, с помощью которого спеленали аферистов, после чего начали их от души мутузить. Поскольку время отмотать парень больше не мог, а сосед владел способностью делать ладони светящимися, то есть совершенно не мог дать отпора, то отхватили они по самые помидоры. Все деньги у них забрали, а инвентарь напоследок поломали об хребет Виталика — речь шла о табурете, которому было больше никогда не суждено шататься, поскольку он превратился в обломки.

После такого жизненного урока Виталик разочаровался в лохотроне. Сосед кое-как насобирал денег на медицинский спирт, после чего предложил парню выпить за компанию. А он взял, и согласился.

Потом они захотели продолжения банкета, и по указке соседа отправились в турне по помойкам в поисках пивных банок и картона. Этого добра в мусорках было прилично, благодаря чему им удалось насобирать денег на ещё несколько фанфуриков.

В итоге утром у Виталика нещадно трещала голова. А сосед уже был бодрячком и тянул его продолжить сбор вторсырья на опохмел.

Но снова лазить по помойкам Виталику не хотелось. Он не придумал ничего лучше, чем попросить денег у Марины. Поскольку она сейчас должна была находиться на работе, он отправился к ней в контору.

Выглядел парень так себе. Вещи после вчерашних приключений оказались испачканы и потрёпаны. Сальные волосы и опухшее лицо дополняли образ опустившегося человека. Тело ломило от синяков. Ко всему прочему парень прихрамывал на левую ногу. Запашок помойки впитался в его одежду и смешался с запахом пота, поскольку молодой человек пару дней не мылся из-за отключённой горячей воды.

Дом был признан аварийным не просто так. Его стены износились на семьдесят процентов, от них кусками отваливалась штукатурка и из них вываливались кирпичи. Коммуникации были настолько изношены, что их нужно было менять полностью. Естественно, делать этого никто не собрался, поскольку вскоре дом будут сносить, а его жильцов расселять по новостройкам.

Слесаря с неохотой кое-как чинили трубы, но делали это тяп-ляп. В основном они ставили хомуты и заплатки. По сути, все трубы состояли из одних хомутов, из-под которых сочилась вода. Подвал всё время был затоплен. Из него воняло, словно из канализации. После последнего прорыва трубы с горячей водой сантехники перекрыли подачу горячей воды на весь дом и не спешили устранять неисправность. Из-за этого Виталик костерил сантехников и поминал крепким словом прошлого соседа, который тоже устроился на работу по той же специальности.

Когда весь такой красивый парень оказался в нотариальной конторе и показался на глаза бывшей девушке, она впала в ступор. Но Марина быстро справилась с ошеломлением, схватила парня за рукав и увела из офиса на улицу.

— Ты какого черта сюда припёрся? — яростно зашипела она на него. — Да ещё в таком виде! Ты когда успел так опуститься?

— Это твоя вина! — выставил он в её сторону указательный палец.

— Господи, боже мой! — отшатнулась она от него и замахала ладонью перед носом. — Ну и перегарищем от тебя несёт! Не дыши на меня.

— Дай денег!

— Иди к черту, Вит! — росло в ней раздражение. — Мы расстались. Пусть тебе дают деньги твои дружки-алкаши, с которыми ты бухаешь.

— Марин, да мне не на выпивку. Мне чтобы в дело вложить. Дело верное. Займи пару тысяч, я обязательно тебе их верну.

— Вит, я сказала, иди к чёрту! — сморщила она носик, поскольку даже с метра до неё доносился непередаваемый букет ароматов а-ля Шанель помойный. — Ты у меня украл деньги на оплату квартиры. Их у меня тупо нет! Если бы даже у меня были деньги, я бы тебе больше не дала ни копейки.

— Ты выбросила меня из дома даже без посуды! Дай хотя бы три сотки на покупки чайной кружки.

— К чёрту, Вит! Ты слышал? — ещё сильнее росло в ней раздражение. — Ты меня опозорил перед коллегами, когда припёрся в офис в таком виде. Мне теперь придётся перед ними оправдываться.

Виталик разозлился. Он до этого никогда не бил своих девушек, но сейчас ему хотелось ударить Марину, как никогда в жизни. Он злился на неё за то, что она его выгнала. Что она лишила его привычного комфорта. Он винил её во всех своих бедах. Даже последнее избиение он считал не своей виной, а винил в нём Марину, поскольку думал, что если бы она его не прогнала, то его бы не побили.

— Ах, ты так заговорила? — зло сощурился он и сжал кулаки. — Получай, шалашовка!

Он ударил её кулаком по лицу, отчего девушка упала на землю. В её глазах читался ужас в смеси с испугом. Разъярённый Виталик надвигался на неё, чтобы продолжить избиение. Его лицо перекосило от гнева, кулаки были крепко сжаты до побелевших костяшек.

Внезапно лицо Марины изменилось — оно стало спокойным. Она от испуга в попытке защититься от побоев призвала дух известного мастера боевых искусств и по совместительству киноактера из шестидесятых прошлого века. Дух по её воле полностью овладел её телом и не мог или не стал сопротивляться то ли приказу, то ли мольбе защитить её.

В следующее мгновение она поджала колени к груди, резко изогнулась и из положения лёжа на спине вскочила на ноги. При виде подобной прыти Виталик ошалел. А в следующий миг Марина сжала руку в кулак и нанесла резкий удар ему в лицо, от которого парень не сумел увернуться.

— Ха-а-и-и! — протянула она, сощурив глаза подобно китаянке и замерев с напряжённой рукой.

— Твою мать! — схватился за разбитое лицо Виталик.

В следующее мгновение Марина на выдохе резко распрямила обе руки.

— А-а-у-я-и-и…

Тело парня отбросило, словно им выстрелили из катапульты. Печень и поджелудочную он готов был выплюнуть. Боль была настолько адской, что вчерашнее избиение