освященными временем традициями. Однако ни один настоящий поэт не спорил с тем, что одухотворенный энтузиазм Уитмена привнес нечто ценное в традиционное искусство.

Эдвард Фитцджеральд, один из ближайших друзей Теннисона, критиковал его за недостаток «посыла». Фитцджеральд говорил ему, что если бы он (Теннисон) «вел более активную жизнь, как Скотт или Шекспир, или даже Байрон, был чуть более разрушителен, он мог бы сделать больше, сказав об этом меньше» (Торн, с. 444, курсив К.А.).

Преданность Теннисона своей семье. Его перо не устает, его успех ширится. В качестве поэта-лауреата его время от времени обязывали писать политические произведения. Первым таким стихотворением была «Ода на смерть герцога Веллингтона», другим — «Атака легкой кавалерии»:

В атаку, кавалеристы! Вам не пристало бояться. Ведь никому не известно, Кто именно не вернется, Кому не узнать ответа На вечный вопрос «Почему?» Ваш долг — атака и смерть… Долиною вечной славы Скачут шесть сотен вперед.

Из «Атаки легкой кавалерии»

Теннисоны купили дом на острове Уайт, что, помимо прочих обстоятельств, также послужило «заземлению» Альфреда. Практические дела, связанные с домашним хозяйством, в большой степени помогли уравновешивать его настроения и мечтания. Осев в новом доме с установленным ритмом жизни, он стал работать весьма продуктивно.

Бенджамин Джауитт регулярно посещал Теннисона и оставил интересные наблюдения, когда тому был 51 год. Теннисон тогда болел и отчасти пребывал в угнетенном расположении духа. «Чем чаще я его вижу, — отметил Джауитт, — тем больше уважаю его характер, несмотря на поверхностную раздражительность и волнение по малейшему поводу. Нет человека более честного, правдивого, отважного, более сердечного друга. Он открыт, словно ясный день, как дитя, рассказывая любому встречному, что у него на сердце». Любимой темой Теннисона было «положение в будущем», о котором он говорил со «страстной убежденностью». Джауитт заключает, что «огромные умственные волнения неизбежно сопровождают те способности, которыми он обладает» («Письма», т. II, с. 271).

Новая форма драматической композиции. Поэму Теннисона «Мод» вначале сильно критиковали, затем столь же сильно превозносили. Говорили, что это самая современная из его поэм. Критика относилась к насыщенности произведения мелодраматическими акцентами на убийстве, самоубийстве и безумии. «Психотерапевтический журнал Ментальной Науки» оценил его как точную иллюстрацию состояния умопомешательства. Теннисон попытался примириться с тяжелым явлением умственного расстройства отчасти из-за судьбы отца и двух братьев, отчасти оттого, что сам опасался такой участи. В 45 лет, обзаведясь женой и семьей, обретя финансовую стабильность, будучи успешным в своей профессии, он мог теперь исследовать этот феномен с интересом, а также с учетом личного опыта и здравой отстраненностью. Изображение эмоционально-умственного расстройства творческими средствами того или иного искусства — такой подход часто используется художественными натурами. Это один из ряда факторов, указывающих на ментальное тело Четвертого Луча гармонии через конфликт.

Какая долгая, долгая смерть! Сердце мое — горсть праха. Колеса без остановки Крутятся над головой. Кости мои в могиле В ярде под мостовой Болью поражены. Стучат лошадей копыта, Стучат, стучат непрерывно. Стучат в мой череп и мозг. И ног поток нескончаемый, Идущих, бредущих, веселых, скорбящих, Крики и грохот стройки, Звонки и болтовня… А здесь внизу все так плохо. Я думал, что смерть приносит покой, Но это вовсе не так. Покой в могиле — напрасна Надежда моя была! Ведь и вверху, и внизу, И по сторонам, и внутри Все ищет меня мертвец. А выслушав рассказ мертвеца, Нетрудно сойти с ума…

Из «Мод»

Поясняя свою работу, Теннисон сказал, что рассказчик в поэме «чувствует, что его отец был убит ложью и своим страхом перед подступающим безумием… В целом же предполагалось оформить новый вид драматической композиции. Я изобразил человека уже больного, изобразил его обстоятельства и то, как он медленно сгорает изнутри от болезни» («Письма», т. II, с. 138).

Уильям Гладстон и королева Виктория. Главной работой, которая последовала за «Мод», явилась «Идиллия короля» — серия длинных повествовательных стихов, основанных на легендах о короле Артуре. Уильям Гладстон (министр финансов в то время, а позднее премьер- министр) нашел это произведение столь побуждающим («эта поэма словно схватила меня сильной рукой»), что стал изучать все остальные творения Теннисона и даже написал длинную статью о его поэзии для «Ежеквартального обозрения».

Гладстон не вполне понял и не принял психологическую поэму «Мод». Он неправильно истолковал содержащиеся в поэме утверждения относительно войны и мира, не уловил, что эти слова следует читать в контексте жизни человека, борющегося с умственным расстройством. Он критиковал «тяжелые фантазии» поэмы и считал произведение «недостойным его популярности».

Однако «Идиллия короля» заслужила самую высокую оценку Гладстона. Это скорее пестрое сочетание различных зарисовок о короле Артуре, нежели полный пересказ легенды. Гладстон считал «Идиллию» «величайшим поэтическим творением девятнадцатого века». Он завершил свою статью словами: «О ней [ «Идиллии»] мы смело можем сказать то, чего не могли сказать о всех предыдущих работах: она подняла на новую высоту смысл и надежды нашего века и всей нации, а ее автор силой своего искусства внес ощутимый вклад в вечное достояние человечества» (Рой Дженкинс, «Гладстон», с. 211).

Гладстон, как высокопоставленный государственный муж, несомненно, имел в своем оснащении развитый Первый Луч воли и могущества. Возможно, это был ментальный Луч или Луч личности либо души. Поэма Теннисона о легендарном короле Артуре отчетливо резонировала с