Это типичный для того времени взгляд.

По итогам обсуждения на Читинском семинаре его руководители могли принять решение о приеме самых талантливых молодых авторов в Союз писателей СССР. Кроме рекомендаций наставников было условие: претендент должен иметь хотя бы одну изданную книгу. Из более десятка рекомендованных оказалось восемь иркутян. С кандидатурой Вампилова и тут возникло недоразумение. М. Сергеев рассказывал: «…выступает Николай Кладо… Он говорит о талантливом иркутском драматурге Александре Вампилове, но высказывает сожаление, что его нельзя принять в союз — нет книг, нет поставленных в театре пьес…

— Как нет? — сказал я. — Книжка есть, называется “Стечение обстоятельств”, правда небольшая — всего в печатный лист.

— Ну и что же, что небольшая! — поддержал меня Борис Костюковский, сидевший рядом. — Но книжка-то талантливая!

— Ах, книжка есть? — радостно потер руки Соболев. — Тогда о чем же речь? Вы рекомендуете Вампилова? — обратился он к Кладо.

— Конечно! — сказал Николай Николаевич со вздохом облегчения».

* * *

После Читинского совещания Александр чувствует прилив творческих сил. По сути дела, без передышки он начинает третью «полнометражную» пьесу. Его тревожит судьба и двух предыдущих пьес, которые он показывал уже многим мастерам театра и представлял на обсуждение в Чите. Как поведется с этого времени, все свои писательские тревоги, опасения и надежды он поверяет в письмах Е. Якушкиной. Уже 4 октября он сообщает ей:

«Уважаемая Елена Леонидовна! Дела мои таковы. С первой пьесой[25] в министерстве вроде бы все нормально. Закончил вторую[26] и с этими двумя был на совещании писателей в Чите, где меня рекомендовали в Союз, и примут, наверное, только вот беда — нужна рекомендация драматурга[27], а в Иркутске таковых нет. На совещании был Николай Николаевич Кладо, он весьма за меня, но он член приемной комиссии, а потому рекомендации давать не может. В Москве мою пьесу (одну) читали (из тузов) Арбузов и Розов. Арбузов дядя очень важный, а вот Розов, говорят, человек доброжелательный, склонный к благодеяниям, Симуков говорил, что пьеса моя ему понравилась и он вроде бы согласен там в министерстве ее редактировать. Я дерзнул попросить у Розова рекомендацию в Союз писателей, но вот беда — с Розовым я не познакомился.

Елена Леонидовна! Как хорошо Вы его знаете и не могли бы Вы говорить с ним о рекомендации? Елена Леонидовна! Разумеется, это все только в том случае, если это прилично и возможно. А если и неприлично, и невозможно, то простите великодушно Вашего “дальнего родственника” за скверные манеры. Трудно быть комильфо. У нас тут медведи, одни только белые медведи. И главное, Елена Леонидовна, как в Вашем театре с моей пьесой? Нужна ли? Лето я переписывал ее для Симукова и для себя. Прислать Вам ее или не надо, напишите, пожалуйста, пару строк.

Я начал третью трагикомедию[28]. Мне кажется, что она будет не только моей лучшей, мне кажется, она будет хорошей пьесой. Работаю, потому что только работа в какой-то мере оправдывает мои домогательства. Мечтаю о времени, когда в письме к Вам у меня не будет ни одной просьбы, а пока желаю Вам здоровья и бодрости, которой, кстати, у Вас столько, сколько у всех Ваших авторов, вместе взятых.

Ну и вот. С уважением Ваш А. Вампилов».

По таким письмам мы только и можем сегодня представить заботы драматурга. Строку: «С первой пьесой в министерстве вроде бы все нормально» — можно, вероятно, понимать так: комедию «Прощание в июне», сданную Вампиловым в репертуарный отдел Министерства культуры РСФСР, читают там и пока отказа в рекомендации ее театрам автор не получил. Вторую пьесу, «Предместье» («Старший сын»), Александр оставлял в Театре им. М. Н. Ермоловой. Летом он переписал ее и теперь спрашивает Якушкину, прислать ли театру новый вариант. Наконец, сообщение о работе над третьей пьесой говорит о том, что Саша не дает себе передышки: сразу после Читинского совещания (а может быть, и до него) он начал очередное произведение.

В октябрьские дни Александр вновь появился в моем городе. И не один, а с В. Шугаевым. Оказалось, что сотоварищи подрядились на Иркутской студии кинохроники написать сценарий о Баргузинской долине. Это живописнейшее приречье на северо-восточном берегу Байкала знаменито, кроме природных красот, тем, что здесь рождается ветер, который упомянут в бессмертной песне. Строку из нее с трепетом повторял Твардовский: «Эй, баргузин, пошевеливай вал…» Баргузин — река при впадении в Байкал, широкая, быстрая и кипучая. Травянистая долина, вытянувшаяся по обоим ее берегам, окаймляется густыми зарослями черемухи, ивняка, за которыми чуть дальше, на песчаном взгорье, высятся вековые кедры, лиственницы, ели, сосны.

Почти уверен, что Вампилов, бывавший на Селенге, представлял сказочную красоту «таежного братца» этой реки и подбил своего приятеля отправиться в заповедные места. Путь туда лежал через Улан-Удэ, и первое, что сделали парни — зашли в молодежную газету, где я тогда работал. Разумеется, у обоих за пазухой, как выразился однажды Саня, похрустывали рукописи.

На этот раз Вампилов, как и Шугаев, был «триумфатором» знаменитого совещания. От Бурятии в нем тоже участвовало несколько наших сверстников, а один прозаик, отметившийся в Чите, даже работал рядом, в молодежной газете. Так что из их рассказов, да и из газет, широко освещавших «смотр» молодых сибирских и дальневосточных талантов, мы хорошо знали, как шел на нем разговор.

Саня предложил в газету очерк, уже печатавшийся им в Иркутске, — «Билет на Усть-Илим», а Слава — отрывок из повести «Любовь в середине лета». Порадовал Вампилова наш с ним товарищ по студенческой группе Игорь Петров, работавший тогда журналистом на республиканском радио. Позже он писал: «Незадолго до этого мы выдали в эфир все рассказы из сборника “Стечение обстоятельств”. Саня узнал об этом, и чуть ли не первой его фразой при встрече была: “Старик, ты, говорят, здесь пропагандируешь меня?” Вынул из папки журнал “Театр”, положил на стол: “А это не подойдет?” В журнале была напечатана пьеса “Дом окнами в поле”». Радиопостановку по ней в Бурятии осуществить не удалось, а вот в газете мы опубликовали пьесу в трех номерах.

Теперь приятно сознавать, что после названных публикаций и радиопередач в Бурятии запомнили имя Вампилова. Во всяком случае, когда на следующий год местный театр драмы получил текст комедии «Прощание в июне», труппа оказалась в числе нескольких сценических коллективов, первыми в стране поставивших спектакль по этой пьесе. Я видел спектакль, не раз говорил с его участниками. Они считали автора почти земляком, писателем своим, близким. Позже два драматических театра Улан-Удэ познакомили зрителей и с новыми пьесами Александра Вампилова: «Старший сын», «Провинциальные анекдоты», «Прошлым летом в Чулимске».