ему явилась гражданка Комарова. Которая, как и Калинин, не понимала, на кой черт ее позвали. Или делала вид, что не понимает

— Присаживайтесь. — Я указал обеим женщинам на стулья. Сам занял место майора — Успокоились?

Последняя фраза предназначалась Масловой. Она молча кивнула. Ну, хотя бы никто не пытается выцарапать мне глаза. Уже хорошо.

— Что ж Вы, Анна Степановна, до такой глупости додумались. Ну, ладно, нервы, понимаю. Однако, зачем весь этот дурдом.

Супруга инженера пожала плечами. Ей, похоже, что-то убойное вкололи. Она внешне напоминала зомби. Вроде, двигается, на вопросы реагирует, но сама ничего путевого сказать не может.

Я честно попытался расспросить Анну Степановну еще раз. Особо меня интересовал вопрос, как ей объяснил муж свое желание спрятаться. Он ведь должен был что-то объяснить.

— Лева пришел за несколько дней до того, как все случилось, очень взволнованный. Пытался скрыть от меня свое состояние, но я поняла. Всегда понимала, и если его что-то беспокоило. И сейчас, конечно, тоже. Однако, правды не добилась. — Маслова даже говорила медленно и заторможенно. Слова произносила еле-еле. — Единственное, он сказал, будто допустил ошибку. Большую ошибку. И будто доверять никому нельзя. Предатели везде. Я еще посмеялась. Что ж ты, говорю, Левушка, все прошлым живешь. Но он повторял одно и то же. А потом, в тот день, прибежал домой. Сказал, надо уехать куда-нибудь. В место, о котором никто не знает. И как я его не пытала, как не расспрашивала. Ни в какую. Подошел, обнял…

Маслова резко всхлипнула, словно ей не хватает воздуха. Хотя, слез не было. Сухие совершенно глаза.

— Так…Значит, он Вам категорически не хотел рассказывать, но Вы понимали, что-то не так. Хорошо. Дача действительно принадлежит подруге? — Я старался говорить только о том, что меня реально интересует. Дабы быстрее закончить этот тяжёлый разговор. Угнетал меня вид супруги инженера.

Анна Степановна подняла взгляд. Он был пустой. Вообще. Смотрела, словно не понимает вопроса.

— Дача. На которой его нашли. Где он прятался. — Повторил я еще раз.

— А-а-а-а-а…Дача…Нет. Это участок какого-то знакомого Левы. Он сказал, что там точно искать не будут.

— Ясно…Чертежи были с ним?

— Да. Вернее, не знаю. Были бумаги. Какие-то.

–Хорошо. Еще один вопрос. Последний. Вам не показалось состояние Льва Ивановича странным. Нет, вполне понятно, нормальной не назовешь ситуацию, когда муж заявляет, что ему надо скрыться. Но чисто физически. Не показалось ли Вам, что супруг выглядел... как пьяный. Я знаю, Лев Иванович не употреблял алкоголь. Но мало ли... В тот вечер не возникло ощущения, что он все же выпил?

Анна Степановна отрицательно покачала головой.

— В общем, смотрите. Ситуация такая. Мы сейчас уедем. Товарищ майор с Вами побеседует. Немного и недолго. Говорите все, как есть. Как и было…

— Всё? — Маслова внезапно оживилась, а потом оглянулась на Комарову, которую аж передернуло. Ее только что, без злого умысла, но все-таки слили. Я усмехнулся, наблюдая за лицом Александры Сергеевны. Этой особе, похоже, очень хотелось сказать жене инженера, чтоб та перестала тупить. Но нельзя. Произнести подобное вслух, это значит — признать правду. Значит, все мои намеки были верными. А Комарова, судя по ее упрямству, еще надеялась соскочить с крючка. Потому и продолжала делать вид, будто ни черта не понимает.

— Анна Степановна…— Я взял женщину за руку. Она сразу повернула голову обратно, глядя на меня своими пустыми глазами. Точно зомби. — Все, как есть, насчёт супруга. Все, что мне говорили, то и майору. Про гражданку Комарову не надо. Это к делу не относится. Вы же не думаете, будто она могла навредить Льву Ивановичу?

Маслова снова покачала головой из стороны в сторону.

— Вот и чу́дно. Оставайтесь на месте. Мы сейчас позовем майора.

Я взглядом указал Александре Сергеевне на выход. Она тут же вскочила на ноги и шустро устремилась прочь из кабинета. Я вышел следом.

В коридоре стояли Василий и Калинин. Они о чем-то беседовали. Судя по лицу начальника первого отдела, он жаловался товарищу на тяжелую жизнь. И на меня.

Я окликнул майора. Сказал, нам пора удалиться, а вот он вполне может с Масловой побеседовать.

Калинин, не дожидаясь нас с Комаровой, направился к лестнице, которая вела на первый этаж. Обиделся Володька. Обиделся, что его ниже какой-то девицы из какого-то отдела технолога поставили.

Я не стал ничего говорить по этому поводу и просто молча двинулся в ту же сторону. Комарова, не отставая, пыхтела за мной спиной.

Когда вышли из отдела и уселись в машину, Калинин все же заговорил.

— Вас куда? — Владимир Александрович старался держать нейтральный тон, но у него ее очень хорошо это получалось. Прям чувствовалась обида.

–Нас давай к гостинице. — Велел я Калинину.

Мое "нас" сильно удивило всех присутствующих. А некоторых даже возмутило.

–Максим Сергеевич, при всем уважении…но не обнаглели ли Вы?! Я все понимаю, однако, у меня есть свой дом. И уж точно неприлично молодой женщине к Вам в гостиницу на ночь глядя ехать. — Александру Сергеевну прорвало.

— Вот! А я думаю, чего Вы столько времени сидите, как пыльным мешком пристукнутая. Не ругайтесь. Не кидаетесь драться. Не обливаетесь ничем. Думал, совсем уж плохо дело. Но нет. Все в порядке, смотрю. Владимир Александрович! — Я повернулся лицом к Калинину, который завис, наблюдая нашу перепалку. — Сказал же, в гостиницу.

— Не надо в гостиницу! — Комарова начала злиться.

— Ну, вообще-то, начальник тут один. И это — я. В гостиницу! — Мое настроение тоже лучше не становилось. Естественно, благодаря этой девице и ее отвратительному характеру. Что за дурацкая манера спорить? Все назло мне делает.

Калинин пожал плечами и направился в ту сторону, куда ему прикашало прямое начальство. То есть, к гостинице.

— Ну, знаете…— Александра Сергеевна выразительно хмыкнула, сложила руки на груди, а затем уставилась в окно.

Вид у нее был такой, что сразу становилось понятно, до гостиницы-то мы доедем. А вот как оно будет дальше, не берусь представить. Впрочем, интуиция меня не подвела. Комарова не была бы собой, если бы этот вечер закончился спокойно. Но даже я ее талант ставить все и всех на уши, недооценил.

Глава 21. В которой не только я погружаюсь в воспоминания.

Вообще, если честно, имелось огромное желание стукнуть Максима Сергеевича побольнее. За то, как нагло он себя ведет. Решает, распоряжается,