она. Бой курантов мы слушали по радио и не знаю, что там загадывала Женька, приложившись к игристому за обоих, и делала ли это вовсе, но я вдыхал ее запах, прижимался губами к коже и повторял про себя как заведенный «Пусть все так и будет!»

Глава 27

Ворона

— По оперативно собранным нами фактам неоднократного обращения госпожи Ишимбаевой в медучереждения с жалобами на травмы различной степени тяжести, а также учитывая количество поданых ею в органы полиции и не принятых по причине коррупции заявлений, нами сделан вывод, что угрозы ее бывшего супруга стоит считать крайне весомыми. А следовательно, опасность для жизни объекта госпожа Ишимбаева признана очень высокой. Евгения, вы слушаете меня?

Конечно, я слушала и только поэтому не вздрогнула, стоило Корнилову внезапно обратиться ко мне лично, но нужно быть честной — мое внимание было слегка рассеяно. Чтобы вернуться к обычной строго деловой сосредоточенности после четырех суток наедине с Сойкиным, требовались усилия. И весьма серьезные. Как выяснилось, вернуться обратно, что называется к хождению по твердой земле, как-то странно после нескольких суток автономного парного полета.

Почти всю новогоднюю ночь Миша упорно отказывался засыпать, хоть я четко видела — дается это ему нелегко. Очевидно, в голове моего солнечного парня все же водились свои особенные тараканы. Нечто вроде синдрома отличника, только в его случае — идеального мужчины, который не может позволить себе ни слабости, ни болезни, ибо это никакой не повод оставить меня скучать в праздник. Усилия убедить его, что я настолько привыкла быть одна, что огорчить меня такой ерундой невозможно, категорически не работали. Так что, несколько часов мы провели то сидя, то лежа в обнимку, поглощая кто вино, а кто исключительно чай с вареньем и болтая под тихую музыку.

— Жень, а ты в детстве в космос полететь мечтала? — спросил Сойка меня внезапно.

Это вообще его фишка — неожиданно менять тему, задавая вопросы именно о том, о чем он желает знать, а не ради поддержания беседы.

— Не-а.

— Да ладно! А как же другие миры, звезды, планеты, древние цивилизации и их тайны в миллионах парсеков от Земли, злобные инопланетяне, замышляющие разное дерьмо против человечества?

— Сразу видно, что ты был заядлым читателем какой-нибудь боевой фантастики, — фыркнула, поглаживая его по голове, умощенной на моих бедрах.

— А ты, стало быть фантастику не читала?

— Читала, почему же, только меня немного другая тема в ней привлекала. Мировой океан с его глубинами, поразительными обитателями и загадками, которых ничуть не меньше, чем в космосе. Вроде бы и лететь никуда не нужно, но от этого все ничуть не доступнее, между прочим. Поэтому я мечтала в детстве стать океанологом, точнее уж морским биологом.

— Это типа рыб всяко-разных, креветок-кальмаров и морскую капусту изучать?

— Эммм… — задавая свой вопрос, Миша поймал мою кисть и принялся целовать пальцы между словами, неизбежно сбивая мою и так разжиженную вином концентрацию и вынуждая жмуриться от удовольствия, — твой перечень, конечно, больше ассортимент магазина «Океан» или список закусок к пиву напоминает, но в общем и целом — да. Изучать водную биоту, экологические взаимодействия в ней, всю совокупность биологических явлений и процессов в Мировом океане.

— И что?

— В смысле?

— Почему не стала?

— А ты почему в космос не полетел?

— Я отбор не прошел в отряд кандидатов. Рост у меня всего сто восемьдесят пять и вышки нет по научной специальности.

— А ты всерьез пытался? — я отняла у него руку и уставилась в лицо с изумлением. Сразу же захотелось провести пальцами по линии его бровей и разгладить наметившуюся морщинку между ними.

— Ну естественно.

— А я — нет. Помечтала, почитала, но мама сказала, что в наше время это совершенно дурацкая и бесполезная профессия — ученый. Мол, вон их сколько со степенями, диссертациями и статьями в дурацких профильных журналах по рынкам овощами и трусами торгуют. Буду у них с отцом на шее или у мужа сидеть, но кто еще жениться захочет на девушке, что месяцами будет в океане болтаться. Надо в юристы или экономисты идти.

— И ты согласилась? — вопреки моим поглаживаниям морщинка стала глубже и обзавелась парой соседок, а Сойка уставился на меня пристально, как на кого-то… очень важного.

— В принципе — да. Но мечтать не перестала. Если уж не об океане, то о собственной домашней рыборазводне.

— Это ты про свой аквариум огроменный?

— Не-е-ет, что ты. Он от бабушки остался и хоть и огромный, но чисто для удовольствия полюбоваться. Для того, чтобы реально разводить декоративных рыбок, нужно наоборот множество небольших банок, ну за исключением некоторых цихлид — тем на пару сотню литров необходимо для комфорта.

— Банок? В смысле трешек, в которые огурцы катают?

— Не-е-ет! Хотя на перебиться можно и в них, например с гуппешками или прочей живородкой. Банками аквариумисты собственно аквариумы и называют. Я как-то была в квартире одного заводчика и видела как все устроено. У него в одной комнате — сплошь стеллажи сварные вдоль стен и посередине комнаты. И там сотни просто таких вот банок небольших квадратных, клееных из оргстекла, а в больших — перегородки встроены. Ох и сколько же у него рыбы было, и какой! Я тогда там жить была готова остаться.

Сказала и тут же себя одернуть захотелось. Блин, ну сдались Сойкину все эти подробности, Жень.

— Слушай, только не бей меня, Жень, но в чем прикол в рыбах, а? — поймал мой взгляд Миша, и я поняла — ему сдались, хоть убей не пойму зачем, но только это точно не притворство. — Вот я понимаю — котики, собаки, даже морские свинки там. Они теплые, их потрогать, погладить можно.

— Сойкин, а тебе только бы потрогать и погладить что-то теплое, да?

— Прямо сейчас я готов твое теплое и влажное не только погладить, но и поцеловать и облизать, — он тут же заерзал и попытался повернуться, чтобы уткнуться лицом в низ моего живота, но я, засмеявшись, не позволила ему.

— Прямо сейчас ты лежишь спокойно и не напрягаешься, подсаживая сердце, пока температура, ясно?

— Ясно, — с преувеличенно тяжелым вздохом смирился мой любовник. — А про рыб — не ясно. Ну, они же не общаются, хвостом тебе не повиляют, руки не оближут, не обрадуются.

— Ага, в тапки не нагадят и лужу на ковре не напрудят тоже. А насчет радости — что бы ты понимал! Вон, те же цихлидовые — очень умные и даже определенной дрессировке поддаются и очень даже общаются. И, кстати, прекрасно своего хозяина со временем