Начался 1914 год. Кажется, это был не самый счастливый год в мировой истории.

– С Новым годом, Марго.

– С Новым годом, Гриша.

Я рассеянно отвела взгляд, и он нехотя отступил от меня на полшага.

А может и к лучшему все. Мне сейчас только не хватало закрутить и со вторым братом тоже. Что господин Драгомиров скажет, если узнает о моих похождениях? Он, может, вообще считает, что я невинна, как первый снег…

Нет, к черту все. Хватит с меня глупостей.

Чужие голоса и звуки оркестра как будто усилились – кто-то открыл дверь. Я оглянулась и чуть не простонала от досады: фон Гирс.

– Что тебе нужно? – озвучил мой собственный вопрос Гриша.

Настроен он был враждебно, но хотя бы бросаться на старшего брата больше не пытался.

– Не ты… – столь же враждебно отмахнулся Георг. И ко мне обратился почти миролюбиво: – вы позволите поговорить с вами, m-lle Лазарева? Наедине.

Гриша вопросительно смотрел на меня. А что я? Я устала. И для разговоров, и вообще. Если б Гриша просто вышвырнул Георга отсюда – честно слово, я бы не возражала в этот раз.

– Я буду за дверью, – сказал Гриша, расценив мое молчание по-своему.

Вот уж не думала остаться с этим человеком еще хоть раз наедине. Чудно начинается год…

– О чем же вы хотели поговорить?

Георг чувствовал себя куда свободней, чем я: и Гришина невыплеснутая ярость, и моя усталость его, скорее, забавляли. На мой вопрос он искривил губы в улыбке и посмотрел куда-то чуть выше моей головы.

На тиару?

Я взревела:

– Да боже ж мой! Хотите тиару? Забирайте! Только оставьте меня в покое!

Украшение запуталось в моих волосах, но я и боли не почувствовала, когда сорвала его – всучила Георгу. Он взял ее вполне охотно, крепко сжал в руке, но уходить и теперь не торопился.

– Мне нужна не только тиара, – продолжил он ласковым голосом, в котором я отчетливо слышала фальшь. – Я хотел сказать вам, Марго: мне жаль, что я поступил с вами так, как поступил.

Разглядывая тиару, отыскивая на хрупком ободке клеймо Карла фон Гирса, он прошелся по комнате и каким-то неведомым образом опять оказался рядом со мной.

Поднял глаза, смело встречая мой взгляд.

Почему я раньше не замечала, как он похож на рептилию. Скользкую и хладнокровную – с ледяными, но гипнотически-красивыми глазами.

Ненавижу рептилий. Крысы с их лысыми хвостами и острыми зубками – и те симпатичней.

– Мне тогда этот поступок казался правильным… – вздохнул он, наверное, сам не понимая, как фальшивит. – Слишком уж сильные чувства вы у меня вызвали. Я просто испугался.

Как и тем проклятым вечером Георг поднял руку и ласково погладил мою щеку.

– Вы так красивы сегодня, Марго. Зачем вы танцевали с моим братом? Хотели заставить меня ревновать?

Ну разумеется. В этом все дело: старшенький не хочет делиться с младшим своими игрушками.

Надо было сдержаться, конечно, но какое-то злое, истеричное веселье вдруг прыснуло в мою кровь.

– Конечно! – с сарказмом заявила я. – Все – чтобы заставить вас ревновать. Выйду за вашего брата и нарожаю ему двух… нет, трех детишек – я тоже, чтобы заставить вас ревновать!

Георг бесстрастно приподнял брови:

– Вы собрались замуж за моего брата?

– А почему нет? – делано изумилась я. – Ведь все ваши игрушки рано или поздно достаются ему – так?!

Зря я это сказала. Это было жестоко. Будь я чуть поумнее – немедленно извинилась бы.

А холеное лицо Георга преобразилось мгновенно… Фальшивая улыбка уступила место вполне искренней злобе, верхняя губа непроизвольно задрожала и, молниеносно, как змея бросается на жертву, фон Гирс отвесил мне звонкую оплеуху.

– Ты ногтя ее не стоишь, дрянь! Не вздумай себя с ней сравнивать!

О… так вот он настоящий, обворожительно-обольстительный господин барон!

Странное дело, я даже обиды не чувствовала. Наоборот, я, может, была ему благодарна и за эти слова, и за пощечину – иллюзий, по крайней мере, не осталось.

Не говоря ни слова, я грубо толкнула его в грудь – чтобы не стоял на дороге, и скоро направилась к дверям. Ко мне уже торопился Гриша: шум, должно быть, услышал.

– Все хорошо? – с сомнением спросил он.

– Да… я хотела бы уйти. С Надей я увиделась и простилась, мне больше незачем здесь оставаться. Пойдем!

Не хотелось скандалов на празднике Кики: я крепко ухватила его за руку и повела прочь.

Но это никогда не кончится…

– Марго! – окликнул фон Гирс, когда я еще не покинула комнаты. – Что ж, мне остается только счастья вам пожелать! А ты везунчик, мой дорогой брат: m-lle Лазарева диво как хороша в бальной зале, но в спальной… – он мерзко цокнул языком. – Я буду по ней скучать.

– Что?.. – вопросительно оглянулся Гриша.

– Ничего! Не слушай его, – отрезала я, еще надеясь просто уйти.

Хотела б сейчас, чтобы Гриша был чуть менее упрямым. Но нет, слова брата явно его заинтересовали. Он насторожился и вернулся к нему.

Позади меня гремела музыка, веселились танцующие пары. Не знаю, что расслышали они, но кумушки у стен, уверена, слышали и видели все…

– Что ты сказал? – обманчиво спокойно уточнил Гриша у брата.

Георг свободно пожал плечами:

– Что слышал. Наша Марго чудо как хороша в спальной, и я буду…

Договорить он не смог: широко размахнувшись, Гриша ударил его по лицу.

Что-то оглушительно хрустнуло, Георг сдавленно вскрикнул – попятился, наткнулся на стул и свалился рядом. Хрупкая тиара выпала из его рук и со звоном покатилась по полу.

Гриша повернулся ко мне – а я, не придумав ничего лучшего, просто развернулась и направилась к выходу. Думать ни о чем не хотелось. Не сейчас.

Переполох в танцевальной зале ощущался, хоть и мало кто мог объяснить, что случилось. А я все шла и шла – через залу, вестибюль, потом переднюю, спустилась по лестнице и бросилась в морозную новогоднюю ночь. Я не сразу сообразила, что не взяла верхней одежды, но даже холода не чувствовала.

– Марго!

Гриша шел следом – не ускорял шаг, но и отступать не собирался. Глупо, наверное, бежать от разговора, как нашкодившая первоклассница… Лучше покончить все разом. Я остановилась. Не поворачиваясь, дождалась, пока он подойдет.

– Ты с ума сошла? – спросил он первым делом и довольно спокойно. – Едва выздоровела – и с голыми плечами на мороз!..

Гриша скинул собственное пальто и укрыл меня. Тоже мне, заботливый… Я робко подняла глаза на его лицо. Может, все еще обойдется?