* * *

Не успел поход начаться, а доброхотов хоть отбавляй. Перед Воротынскими на Думе обсуждали, а надо ли вообще идти. Видимо при этих словах в лице я сильно переменился, что тему быстро замяли. А из-за чего? У нас, оказывается, ошивается Шиг-Алей. Это один из претендентов на казанский престол. Сейчас там царём Сафа-Гирей. Им он обязан был Булату, но стал вести жесткую прокрымскую политику, и чего-то не возрадовались казанцы, а вот недовольны стали многие.

Деятель сей, что возвёл его на вершину, теперь стал в челе недовольных, только взад не так просто всё вернуть. Потому и начались кружения у нас, типа приперлись послы от имени всей Казанской земли в Москву с просьбою, чтоб Великий Князь простил их и прислал под Казань воевод своих: «А мы великому князю послужим, царя убьем или схватим да выдадим воеводам; от него теперь казанским людям очень тяжко: у многих князей ясаки отнимал да крымцам отдал; земских людей грабит; копит казну да в Крым посылает».

Так сматериться охота. Запахло жареным, так придите, спасите, а то, что сам его и возвёл на престол, так чего старое вспоминать. Послал всех вместе с идеями замирения. Только добавил, что надо бы старую траву в крымских украинах пожечь, чтоб крымцев задержать, пока Казанью заниматься будем. Авось два снаряда в одну воронку не падают. Надеюсь, что в этом году у Саип-Гирея повторить прошлогодний неудачный большой поход идей не появится.

Шиг-Алей же дали ответ, что все кто присоединится к нашему походу, урона не понесут. Выбирать нужно сейчас. Или с нами или против нас. Вторых шансов не будет. Война с Крымом дело серьёзное, а Казань сама встала на их сторону, поздно метаться.

Когда все эти шатания закончились, распорядился собрать не только Думу, но Ближнюю Раду. В Грановитой палате стоял небольшой гул разговоров, пока все рассаживались по лавкам вдоль стен. Не было среди этих людей врагов государства, но понимание её интересов отличалось сильно. Ещё присутствовало смешение личных и государственных интересов. Это, при той структуре управления, бывшей до сих пор, было закономерно. Была одна проблема, последние события вокруг казанского похода, показали, всё хватит миндальничать, пора трясти всех как груши, чтобы заняты были делом, а не интригами.

— Собрал я вас здесь, Высоких Людей Московских не просто так.

— …. — Продублировал глашатай.

— Спрашиваю вас, это что такое, кому было сказано, походу на Казань быть?

— …?

— Кто вытащил из сундука те письма?

— …?

— Откуда столько глухих доброхотов сыскалась?

— …?

Али слова Велико Князя Московского вам не указ?!

— …?

— Крамолу учинить удумали?!

— …?

— Славы Шуйского вам подавай?!

— …?

— Чего молчим, будто не про вас это?

— …?

— Вот объясни ты нам Иван Васильевич, кто привёл на ту Думу столько пришлых?

— …?

— Так…. — Начал он говорить, встав с лавки.

— Лично мне не интересно!

— …!

— Но объясни, ты голова, или погулять вышел и почему у тебя, всяк себе хозяин?

— …?

— Доколе у вас там будет разброд и шатание, при том, что вас там всего-то?!

— …?

— Неужели нельзя договориться меж собой, пока обсуждаете, привлекать, кого угодно, приняли же решение, будьте добры выступать за него все.

— …?

— Да как же?! — Наконец опять прорезался у Шемяки голос.

— А так! Договаривайтесь как хотите, не сможете, поступлю как с Шуйским и Бельским. Мне вражда в Думе не нужна! Но не надейтесь всех соперников под это извести!

— ….

— Теперь ты Адашев. Это что за самоволия у тебя в Приказах. Кто посмел извлечь на свет то письмо от Булата?! Мало того, из твоего Посольского, принесли. Молчи лучше, сам думай, как и кого будешь наказывать.

— ….

— Запомните, это первая ваша, общая для всех ошибка. А есть у вас их только три, на четвёртую вылетите из Москвы быстрее птиц небесных.

— ….

— Хотел я возложить тяжкую ношу управления страной на Ближнюю Раду, от имени моего, а на Думу подготовку и обсуждение всех законов, но вижу, не готовы вы!

— …!

— Потому, первое, все главы Приказов напишут мне план, что и как они хотят воплотить в них на ближайшее время, через год и более. Сроку вам на то месяц!

— …

— По выходу его, с каждым будем говорить в отдельности. Толи это, что я от вас жду. Если не любо мне будет, либо переделаете как мне надобно и выполнять будете. А в ином случае судить вас будут, как изменников. Если не по нраву придётся, сможете покинуть пост, без урона.

— ….

— Через полгода, год, посмотрим, может ещё и вернёмся к моей задумке!

— …!

— Пока же сделайте себе зарубку на носу, больше такого повторяться не должно!

* * *

Наконец, появилось время заняться всякостями.

— Что привело тебя ко мне сын мой.

— Вот не ври, у меня куча видоков найдётся которые подтвердят, что это не так!

— Иоанн Васильевич, да что же вы такое говорите, все мы чада божьи!

— Кто же с этим спорит, но не твои же. Слушай Макарий, хватит мне уже тут по ушам ездить, в общем так, ты идёшь со мной библию печатать или ну её и лучше Коран?

— Это происки дьявола, кто тебя надоумил на такое?! — Взревел он в ответ.

— Ты.

— К-хм, э….

— К тебе по делу пришли, а он в отцы мне лезет, в блудницы матушку записывать!

— Да я….

— Вот именно, думать сначала надо, а потом говорить. Так что, идёшь?

— А куда?! Не уж-то к нам от папистов печатник прибыл, и почто о нём ничего не известно?

— Да нет у нас пока ничего, вот с тобой и поедем, как самым заинтересованным лицом на Пушечный двор, буковки заказывать.

— Так чего….

— Лучше поругайся, легче станет.

— Вы всегда такой?

— Ага. А некоторые Прохору ещё завидуют, лучше б пожалели.

— Знаете, вот в этом с вами соглашусь, но нельзя же так.

— А как можно? Объясните? Чтобы делаться всё началось? Вот даже вы завели сначала никому не нужный разговор, а теперь, смотрите, как взбодрились.

— Коли так.

— Именно! Будет нужно поговорить, пришлю кого и побеседуем, а коли пришёл без предупреждения, значит, по делу или нужда великая и нечего тут кружева словесные плести.