Я подумал про школу и про Алека Хили из одиннадцатого, самого злобного ребенка из тех, что мне когда-либо встречались.

Но мне все равно было хорошо.

Я подумал об упражнениях, которые надо подготовить на понедельник к третьему уроку.

И все-таки мне было хорошо.

Я представил себе Арчвей и все собачье дерьмо, которым он наполнен.

И все-таки мне было хорошо.

Я подумал про то, что мне исполнилось двадцать шесть и теперь я официально ближе к тридцати годам, чем к двадцати.

И все-таки мне было хорошо.

Я подумал про деньги, которые задолжал банку, прибавил туда студенческие займы, которые делал в течение двух лет, и еще то, что я возьму за этот год, пока не начну работать на полную ставку.

И все-таки мне было хорошо.

Тогда я подумал про Агги.

16:17

Мизансцена такая: я сижу на кровати, приставив к виску телефон, как будто это заряженный пистолет и я готовлюсь вышибить себе мозги.

Перед тем как дойти до этого состояния, я провел довольно много времени в мучительных размышлениях о том, что сейчас собирался сделать. При этом моя слезливая сентиментальная апатия то вырастала до небес, то шла на спад. В конце концов я делаю так всегда, когда приходится принимать важное решение: я составил список всех за и против в надежде, что логика подскажет мне довод, способный меня удержать.

Три причины, почему мне стоит позвонить Агги

1. Мне кажется, я неравнодушен к Кейт. В моих чувствах к ней есть оттенок постоянства. Я привязался к ней, и этого уже не изменить. Никогда. Кейт может стать воплощением всех моих желаний. Я не хочу ее потерять. Я обязан поставить точку во всей этой истории между мной и Агги. Другие знаки препинания не годятся.

2. В глубине души я вовсе не на 100 процентов уверен, что все еще люблю Агги. То, что случилось между ней и Саймоном, только открыло мне глаза на то, до чего я бы и сам дошел, если бы почаще задумывался — может быть, я ее больше не люблю. Может быть, я наконец ее забыл. Может, я просто раздул до невероятных размеров роль, которую она играет в моей жизни. В моем сознании она превратилась в нечто неимоверное — в Мою Легендарную Девушку. Если я не выясню, что она значит для меня, как я смогу быть уверен, что забыл ее?

3. Больше причин придумать не могу. По-моему, их больше нет.

Три причины, почему мне не стоит звонить Агги

1. Я могу обнаружить, что реальность вполне соответствует легенде и что я до сих пор больше всего на свете хочу, чтобы она вернулась, но сам я ей по-прежнему не нужен.

2. Если я приму решение в зависимости от реакции Агги, не значит ли это, что она опять победила? Я не хочу, чтобы Кейт оказалась утешительным призом. Она заслуживает большего.

3. Это просто очень неудачная мысль. Если я чему и научился в жизни, так это тому, что неудачные мысли не надо претворять в жизнь.

Последний раз достоверные известия о том, где живет Агги, дошли до меня через ее старинную школьную подругу Салли. Когда мы с Агги расстались, Салли, охваченная состраданием, сказала, что, хоть я больше и не с Агги, она бы хотела, чтобы мы с ней остались друзьями. Ухватившись за возможность заиметь своего агента в Аггиных рядах, я принял ее предложение и сходил с ней в бар, хотя она была ужасная зануда. Она работала компьютерным системным аналитиком, но о компьютерах никогда не говорила — единственной ее страстью были пешие походы по холмам и болотам. О них Салли могла болтать часами, что она и делала. Между рассуждениями о достоинствах различных молодежных общежитий в Озерной Области, которые мне пришлось вынести, я безжалостно старался выкачать из нее какие-нибудь сведения об Агги. И это мне удалось, но только до определенной степени — о личной жизни Агги она ничего не говорила. Согласно последним данным, полученным от Салли примерно после Пасхи, Агги переехала в Лондон, где получила работу какой-то младшей служащей в отделе прессы «Международной организации по амнистии». Она жила «где-то в Барнсе» (уточнять Салли отказалась). Спрашивать у Салли телефон Агги не имело смысла — хоть я и выслушал больше разговоров про туризм, чем Агги за всю историю их знакомства, Салли была предана Агги чрезвычайно. Я позвонил матери Агги и спросил номер у нее. По ее голосу я понял, что моя просьба ее обеспокоила. Воспоминание о том вечере, когда я Явился К Ним Домой Пьяный В Стельку, было все еще свежо. Несмотря на мои дурные предчувствия, номер она мне дала, хотя в ее голосе слышались нотки сомнения. Перед тем как попрощаться, она спросила, чем я занимаюсь. То, что я теперь учительствую, не только произвело на нее благоприятное впечатление, но и немного ее успокоило. Напоследок она сказала:

— Будь осторожен, и пусть у тебя все будет хорошо, Вилл, ладно?

И сказала она это от чистого сердца.

«Я чувствую себя неуверенно».

Я набрал номер. Гудок прогудел пять или шесть раз.

— Алло?

Голос был мужской и такой властный, что его обладатель наверняка зарабатывал в три раза больше меня. Мне пришло в голову, что это мелкий адвокат, который все выходные играет в регби.

— Алло, — сказал я слегка измененным, хорошо поставленным голосом. — Могу я услышать Агги?

— Она на кухне, — хрипло ответил голос. — Что ей сказать, кто звонит?

— Скажите, что это Саймон. — Я рассудил, что будет полным безумием заявить: «Скажите, что это Вилл, ее бывший парень. Она вам, наверное, про меня рассказывала. Нет, не тот, у которого очки, как у Моррисси. Я тот, у которого совсем крыша поехала».

— Привет, Саймон, — приветливо сказала Агги. — Какой сюрприз!

— Послушай, Агги, это не Саймон, это я, — признался я.

Она замолчала как громом пораженная, но тут же взяла себя в руки. Это она хорошо умела.

— Привет, Вилл, — сказала она. — Как дела? И почему ты притворяешься Саймоном?

— Ничего дела. — Я нервно намотал телефонный провод на руку. — А ты как? Все хорошо?

— Неплохо. — Она вздохнула. — Работы много, но мне это нравится. А ты чем сейчас занимаешься?

— В Лондон переехал, — сказал я холодно. Я не хотел, чтобы она подумала, будто наш разговор приведет к предложению вроде «а почему бы нам как-нибудь не встретиться и не выпить по стаканчику?». Я звонил исключительно по делу.

— Правда? А в какой район?

Я собирался направить мысленный фургончик с моими вещами в какое-нибудь место поприличнее, но почему-то сказал правду.

— Я снял квартиру в Арчвее. Временно. Камбриа-авеню, 64, квартира 3. — Когда я сказал это вслух, адрес прозвучал совсем неплохо, как будто это не такая уж паршивая дыра. Если бы речь шла не об Арчвее, отхожем месте вселенной, я бы, может, даже сумел произвести на нее впечатление.