– А если портал решит открыться до того, как мы будем к этому готовы, и сквозь него пройдет нечто недружественное?

– Нечто недружественное? – Вардани отложила мемориборд; предположение явно показалось ей забавным. – Например?

– Такие вещи вы способны прогнозировать лучше, чем я, госпожа Вардани, – сухо сказал Сутьяди. – Меня волнует исключительно безопасность членов этой экспедиции.

Вардани вздохнула:

– Они не были вампирами, капитан, – произнесла она устало.

– Прошу прощения?

– Марсиане. Они не были вампирами. Или демонами. Они были просто технологически развитыми существами с крыльями. Ничем больше. С другой стороны этой штуки, – она ткнула пальцем в направлении скал, – нет ничего такого, чего мы сами не сможем построить через несколько тысяч лет. Если, конечно, сможем обуздать свои милитаристские наклонности.

– Я должен воспринять это как оскорбление, госпожа Вардани?

– Воспринимайте как хотите, капитан. Мы все, каждый из нас, постепенно умираем от радиационного отравления. Вчера в паре десятков километров отсюда было уничтожено сто тысяч человек. Уничтожено военными, – ее голос начал набирать силу и слегка задрожал. На шестидесяти процентах поверхности этой планеты чрезвычайно высока вероятность насильственной смерти. Насильственной смерти от рук военных. Остальные люди умрут в лагерях от голода или побоев за то, что дерзнули отступить от политического курса. И эта услуга также будет оказана военными. Могу ли я еще что-нибудь добавить, дабы прояснить свое понимание милитаризма?

– Госпожа Вардани, – в голосе Хэнда звенела напряженность, которой мне не приходилось слышать раньше; у подножия трапа Хансен, Шнайдер и Цзян оторвались от своих занятий и повернули головы на звук громких голосов. – Мне кажется, мы отвлеклись от темы. Мы говорили о безопасности.

– Правда? – Вардани выжала из себя неубедительный смешок и снова заговорила спокойно. – Ну что ж, капитан. Позвольте заверить вас, что за семьдесят лет моей работы профессиональным археологом мне ни разу не довелось обнаружить свидетельства того, что марсиане располагали чем-то хуже орудий, которые люди вроде вас принесли на Санкцию IV. Если не принимать во внимание радиоактивные осадки со стороны Заубервиля, на северном полушарии сейчас нет места безопаснее, чем у подножия этого портала.

Последовала недолгая пауза.

– Может, нацелить главные орудия «Нагини» на вход в пещеру? – предложил я. – Смысл тот же. На самом деле с системой дистанционного наблюдения – даже больше. Если появятся чудища с полуметровыми клыками, мы сможем обрушить на них туннель.

– Хорошая идея, – словно невзначай, Хэнд переместился так, чтобы встать между Вардани и Сутьяди. – По-моему, идеальный компромисс, а, капитан?

Сутьяди разгадал маневр Хэнда и воспринял намек. Он отдал честь и развернулся на каблуках. Проходя по трапу мимо меня, он поднял голову. Его новое маорийское лицо больше не казалось бесстрастным. Он выглядел как человек, столкнувшийся с предательством.

Никогда не угадаешь, где может обретаться невинность.

Сойдя с трапа, он слегка споткнулся о труп чайки и отшвырнул его ногой, взметнув бирюзовый песок.

– Хансен, – рявкнул он. – Цзян. Убрать отсюда это дерьмо. Чтобы в радиусе двухсот метров от корабля не было ни перышка.

Оле Хансен вскинул бровь и иронично козырнул. Сутьяди этого не видел – он уже шагал к полосе прибоя.

Что-то шло не так.

* * *

Использовав для расчистки участка двигатели от двух гравициклов, Хансен и Цзян прогнали по берегу миниатюрный штормовой фронт из песка и перьев. После того как с траулера вернулись Депре, Вонгсават и Крукшенк, лагерь на освобожденном вокруг «Нагини» пространстве начал строиться ускоренными темпами. К наступлению темноты на песке вокруг штурмовика появился неровный круг из пяти баббл-тентов. Одинаковые размером, хамелеохромные и безликие, они отличались лишь цифрами, нанесенными иллюминиевой краской над входом. Каждый был рассчитан на четверых и состоял из двух спальных отсеков с двухъярусными койками и общей зоны. Два тента были собраны в нестандартной конфигурации с вполовину меньшим спальным пространством: один предназначался для сборов группы, второй был отведен под лабораторию Тани Вардани.

В лаборатории я и нашел археолога, все еще занятую своим наброском.

Только что прорезанная лазером и посаженная на петли дверь, еще слегка пахнущая эпоксидной смолой была открыта. Я притронулся к панели звонка и просунул голову внутрь.

– Что нужно? – не отрываясь от своего занятия, осведомилась Вардани.

– Это я.

– Я в курсе, что это ты, Ковач. Что нужно?

– Приглашение войти?

Она перестала рисовать и вздохнула, по-прежнему не глядя на меня.

– Мы уже не в виртуале, Ковач. Я…

– Я не за перепихоном пришел.

Поколебавшись, она подняла на меня глаза и спокойно встретила мой взгляд:

– Ну вот и хорошо.

– Так можно войти?

– Как хочешь.

Пригнувшись, я шагнул в проем и двинулся вперед, стараясь не наступать на разбросанные повсюду бумажные распечатки, которые наплодил мемориборд. Все они были вариацией одного и того же: ряды техноглифов с нацарапанными аннотациями. Пока я рассматривал листы, Таня перечеркнула набросок, над которым сейчас работала.

– Как продвигаются дела?

– Медленно, – она зевнула. – Я помню гораздо меньше, чем мне казалось. Придется заново задавать кое-какие вторичные конфигурации.

Я оперся об угол стола:

– Ну так сколько это займет, как думаешь?

Она пожала плечами:

– Пару дней. Плюс тестирование.

– А это сколько?

– Все вместе, первичные и вторичные? Не знаю. А что? Костный мозг уже начинает зудеть?

Сквозь открытую дверь было видно ночное небо, расцвеченное тускло-красными отсветами пылающего Заубервиля. В такой близости от столь недавнего взрыва экзотические представители элементарной таблицы должны были разгуляться на полную катушку. Стронций-90, йод-131 и их многочисленные друзья – словно компания обдолбавшихся харланских мажоров, радостно завалившихся в портовую часть Миллспорта. Щеголяющие в своих нестабильных субатомных оболочках, словно в куртках из шкуры болотной пантеры, они желали пролезть повсюду, в каждую клетку, которую могли испоганить своим безмерно ценным присутствием.

Я невольно вздрогнул.

– Просто проявляю любопытство.

– Замечательное качество. Наверное, затрудняет тебе службу.

Я разложил один из складных стульев, лежащих у стола, и сел:

– Думаю, ты путаешь любопытство с эмпатией.

– Да?