Но когда он покинет кресло испытуемого, ученые расшифруют показания датчиков и получат полную картину его «души», рейтинг его ценностей: что он действительно думает о себе самом, об окружающем мире и о своем месте среди людей.

И это лишь половина дела – постановка диагноза. Затем его могут снова пригласить и усадить в то же кресло, прокрутят через наушники любимого Вагнера. И он подозревать не будет, что в музыку уже заложены некоторые «советы»: какие эмоции в себе ему стоит пригасить, какие антисоциальные стремления снять, а какие позитивные начинания усилить и развить. Пациент опять-таки как будто ничего не слышал, кроме музыки, но советы усвоил. Это видно по его дальнейшему поведению: бросил пить, поступил в вуз, вернулся к семье… Может даже воровство прекратить!

Если пациент душевно болен, то агрессия его уменьшается, он становится управляем. Если же в ходе анализа выясняется, что его потенциал исчерпан (говорят, бывают и такие случаи), то он отойдет в мир иной без шоковых болей и страданий…

В общем, как видите, набор воздействий достаточно широк, чтобы за него тотчас ухватились агенты ФБР. Но Смирнов использовать свою методику в данном случае действительно отказался. «Работа у нас штучная, кодирование невероятно трудоемко и дорого: на минуту текста уходит часа полтора», – сказал он. И чтобы этот текст затем «дошел», надо прежде провести тщательное диагностирование. Кореша же никто не тестировал, и запустить «машину» наобум означало не только дискредитировать сам метод, но и, возможно, вконец испортить ситуацию.

Впрочем, в тот момент Смирнов, конечно, не знал, как обернется дело. Иначе он, возможно, все-таки рискнул бы…

Однако, как известно, история не имеет сослагательных наклонений. Игорь Смирнов до самой своей преждевременной кончины делал конкретное дело, имел отношения с конкретными пациентами и начисто отвергал так называемый нормографический подход – то есть установку на «среднего человека». Таких людей попросту нет, все мы индивидуальности, полагал Смирнов, и с каждым надо работать отдельно. И дело это очень тонкое.

«Есть такой термин – “АЛЛИ” (акцентный локус латентной информации), – рассуждал Игорь Смирнов. – Это нечто подобное “феномену преступного знания” в детекторе лжи. Личность не осознает свой “АЛЛИ” никогда, ни при каких условиях. И не дай бог нам узнать про себя такое: жить нельзя… Но мы их ищем и находим в глубинах подсознания пациента. Потому что нам нужны “реперные точки”, точки отсчета, чтобы понять степень реагирования пациента на разные стимулы…»

Ныне создателя этой технологии уже нет среди нас. Но созданная им лаборатория превратилась в научно-исследовательский институт, который продолжает свою работу. Однако метод все еще остается экспериментальным, в широкую врачебную практику пока не вышел. Да и выйдет ли когда? Уж больно опасное это оружие – воздействие на подсознание. Ведь это, что ни говорите, инструмент для «зомбирования» личности. Причем весьма и весьма эффективный…

Подлинная эпидемия подростковых убийств прокатилась в последние годы по Соединенным Штатам Америки, пишет журнал «Нексус». Казалось бы, какое нам дело до того, что американские школьники расстреливают друг друга, а также своих однокашников? Ан нет, оказывается, эта беда может докатиться и до наших берегов…

Но давайте все по порядку.

19 февраля 1997 года в городе Бегел на Аляске 16-летний Эван Рамсей застрелил директора школы Рона Эдвардса, своего соученика Джоша Папациоза и ранил еще двух одноклассников. Рамсей был осужден за это на два 99-летних срока!

Далее, 1 октября того же года 16-летний Люк Вудхэм открыл огонь в школьном кафетерии в городе Пирл в штате Миссисипи. Он убил двух учащихся, в том числе бывшую свою подругу, и ранил семерых. Ранее застрелил собственную мать. Преступника осудили на пожизненное заключение. Привлечены к ответственности и шесть его друзей, знавших о намерениях Вудхэма.

1 декабря 1997 года 14-летний Майкл Карнил в городе Вест Подуках в штате Кентукки дождался, когда школьники начнут выходить из церкви, и открыл огонь из украденного пистолета. Он убил троих и еще четверых школьников ранил.

24 апреля 1998 года 14-летний Эндрю Вурст в городе Эдинборо в штате Пенсильвания застрелил своего преподавателя, ранил двух соучеников и еще одного учителя.

Когда 20 апреля 1999 года в Литлтоне в штате Колорадо огонь открыл Эрик Харрис, американская пресса, комментируя этот случай, писала, что школьник лечился у психиатра. Причем ему прописывали в качестве медикаментозного средства… наркотическое вещество под названием лювокс!

Дело в том, что лювокс рекомендован американским Управлением по контролю за качеством пищевых продуктов, медикаментов и косметических средств для лечения некоторых психических отклонений, и доктора широко используют его в качестве средства, снимающего депрессию.

Аналогичный эффект, как утверждает доктор Бреггин, дает близкий «родственник» лювокса – антидепрессант прозак. Оба эти средства считаются «полезными», поскольку изменяют уровень серотонина (специфического мозгового вещества) и тем самым подавляют депрессию.

Компьютерные игры вовсе не так уж безобидны…

Твердо установлено, что 15-летний Кип Кинкель, расстрелявший 21 мая 1998 года своих товарищей в Спрингфилде в штате Орегон, принимал именно прозак. Он сначала убил родителей, а затем двинулся в кафетерий колледжа, где застрелил двух своих товарищей и ранил 22!

Джулия Мария Мид в ноябре 1996 года позвонила в службу спасения, умоляя полицейских приехать и убить ее. В противном случае она грозилась сама покончить с собой. Когда полицейские прибыли, Мария стала целиться в них из ружья! Вошедшим ничего не оставалось, как открыть огонь. В девушку попали не менее десяти пуль! Один из друзей Джулии говорил, что она собиралась устроить расстрел в школе, и видел, как она принимала какие-то таблетки. Врачи уточнили: Джулия четыре года принимал прозак!

Согласно данным телевизионной компании CNN, в 1996–1997 годах примерно 10 процентов американских школ были поражены вирусом подростковой преступности. Она проявлялась в грабежах, изнасилованиях и убийствах. В этот же ряд входят посягательств школьников на собственную жизнь.

«Журнал нервных и психических заболеваний» (США) утверждал в 1996 году, что «несмотря на массу официальных свидетельств относительно слабой лечебной эффективности антидепрессантов, которая фактически не превосходит пресловутого эффекта плацебо (пустышки), они продолжают широко использоваться в медицинской практике».

Возникает вопрос: почему же американские средства массовой информации не били тревогу по поводу поразительной статистики, убедительно показывающей зависимость школьной преступности от лечения подростков и юношей антидепрессантами? Более того, американское Управление по контролю за качеством пищевых продуктов и медикаментов выдало лицензии и сертификаты на депрессанты как на «безопасные и эффективные медицинские средства».