В ремнях противоперегрузочной сетки Марли съежилась от страха, теперь ей во всем чудилась невидимая рука Вирека. «Нет, – подумала она, – должен же быть какой-то выход. Я хочу соскочить, – сказала она самой себе, – я хочу несколько часов свободы действий, а потом я с вами покончу… Прощайте, герр Вирек, я возвращаюсь в страну живых, куда никогда уже не вернуться бедному Алену. Алену, который умер, потому что я взялась за эту работу». Марли несколько раз сморгнула, когда подступили первые слезы, потом, широко раскрыв глаза, с детским удивлением уставилась на крохотный прозрачный шарик – это уплывала, свернувшись в сферу, ее слеза…

А «Маас», задумалась она, кто они такие? Вирек заявлял, что это они убили Алена, что Ален работал на них. Она смутно припоминала истории в прессе, что-то связанное с новейшим поколением компьютеров. Какой-то зловещий процесс, в котором бессмертные гибридные раковые клетки изрыгали хвостатые молекулы, превращавшиеся в сгустки микросхем. Тут она вспомнила, как Пако сказал, что экран его переносного телефона – продукт «Мааса»…

Внутренность тора «Джей-Эй-Эль» была настолько невыразительной, настолько походила на любой другой аэропорт, что Марли захотелось рассмеяться. Тот же аромат духов, напряжение толпы и сильно кондиционированный воздух, тот же фоновый гул разговоров. Искусственная сила тяжести в ноль целых восемь десятых от привычной значительно облегчила бы переноску чемоданов, но весь ее багаж состоял из черной сумки. Теперь Марли вынула из застегнутого на молнию внутреннего кармана билет и сверила номер указанного на нем местного шаттла с колонками цифр, бегущих по ближайшему настенному табло.

Два часа до вылета. Что бы там ни говорил Вирек, она уверена, что его машина уже задействована, кто-то просачивается в команду шаттла или в списочный состав пассажиров, подмену облегчает денежная смазка… Кто-нибудь заболеет в последнюю минуту, произойдут какие-то подвижки в планах, несчастные случаи…

Закинув на плечо ремень сумки, она решительно зашагала через зал ожидания с вогнутым полом из белой керамики – как будто действительно знала, куда идет, или у нее имеется какой-нибудь план, – но понимая с каждым шагом, что не знает ничего.

Ее преследовал взгляд мягких голубых глаз.

– Будь ты проклят! – бросила она в пустоту, и мордастый русский бизнесмен в черном костюме с Гиндзы фыркнул и поднял ньюсфакс, отгораживая от нее свой мир.

– Так я и говорю этой сучке: «Слушай, или ты волочешь на „Сладкую Джейн“[28]все эти оптоизоляторы и коммутационные боксы, или я приклею твою задницу к переборке прокладочной пастой…»

Раздался взрыв хриплого женского смеха, и Марли подняла глаза от своего подноса с тарелочками суси. Через два пустых стола от нее сидели три женщины. Их стол был заставлен банками пива и стопками стиролоновых подносов, измазанных коричневым соевым соусом. Одна из них громко рыгнула и сделала большой глоток из своей банки.

– И как она отреагировала, Рез?

Вопрос почему-то вызвал еще один, на сей раз более продолжительный взрыв хохота, и женщина, которая привлекла внимание Марли, опустила голову на руки и хохотала, пока у нее не затряслись плечи. Марли пусто глядела на это трио, раздумывая, кто же они такие. Смех утих, и первая выпрямилась, стирая с глаз слезы. Все трое основательно пьяны, решила Марли, молоды и явно не неженки. Первая была худощавой, с резкими чертами лица: прямой тонкий нос, серые глаза широко распахнуты. Ее волосы совершенно невероятного оттенка серебра были подстрижены по-мальчишески коротко. На ней была просторная парусиновая жилетка или куртка без рукавов, вся покрытая оттопыривающимися карманами, заплатами и квадратиками липучки. Жилетка висела нараспашку, открывая – как было видно с того места, где сидела Марли, – маленькую округлую грудь в, кажется, бюстгальтере из тонких черно-розовых кружев. Двое других были старше и тяжелее. Мускулы их голых рук четко вырисовывались в лившемся будто ниоткуда свете портового кафетерия.

Первая пожала плечами, под огромной жилеткой поднялись острые лопатки.

– А пошла она.

Вторая женщина снова расхохоталась, но не так буйно, как в прошлый раз, и сверилась с хронометром, приклепанным к широкому кожаному напульснику.

– Мне пора, – бросила она. – Сначала на Сион, потом восемь контейнеров с водорослью для шведов.

Отъехав вместе со стулом от стола, она встала, и Марли прочла вышитую через всю спину ее черной кожаной жилетки надпись:

О’ГРЕЙДИ – ВАДЗИМА

«ЭДИТ С.»

МЕЖОРБИТАЛЬНЫЕ ГРУЗОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИ

За ней встала и вторая, поддергивая пояс обвисших джинсов.

– Говорю тебе, Рез, если ты позволишь этой шалаве продинамить тебя с комбоксами, пострадает твоя репутация.

– Прошу прощения, – сказала Марли, борясь с дрожью в голосе.

– Ну? – Женщина в черной жилетке без улыбки смерила ее взглядом.

– Я видела надпись на вашей жилетке, «Эдит С.». Это корабль, я хочу сказать, это космический корабль?

– Космический корабль? – подняла густые брови вторая. – Ну конечно, золотко, настоящий могучий космический корабль!

– Это буксир, – буркнула женщина в черном и повернулась, чтобы уйти.

– Я хочу нанять вас, – в отчаянии проговорила Марли.

– Нанять нас? – Теперь все трое уставились на нее. Лица пусты и никаких улыбок. – Что это значит?

Марли порылась на дне черной брюссельской сумочки и вытащила полпачки новых иен, которые ей вернул агент из бюро путешествий после того, как взял оплату за услуги.

– Я дам вам вот это…

Девушка с короткими серебряными волосами негромко присвистнула. Женщины переглянулись, та, что была в черной жилетке, пожала плечами.

– Господи, – удивилась она, – и куда же ты собралась? На Марс?

Марли снова покопалась в сумочке, извлекла плотный квадратик синей обертки от пачки «голуаз» и протянула его женщине в черной жилетке. Та, развернув, прочла орбитальные координаты, которые Ален записал зеленой шариковой ручкой.

– Ну, за такие деньги туда заскочить недолго, – сказала она, – но мы с О’Грейди двигаем сейчас по расписанию на Сион, в двадцать три по Гринвичу. Контрактная работа. А ты как, Рез?

Она протянула бумажку сидящей девушке, которая прочла ее, подняла глаза на Марли и спросила:

– Когда?

– Сейчас, – ответила Марли. – Прямо сейчас.

Девушка оттолкнулась от стола, ножки стула заскребли по керамической плитке. Жилетка распахнулась, открыла то, что Марли приняла за черно-розовое кружево, – сплошную татуировку, которая полностью покрывала ее левую грудь.

– Ты на борту, сестренка, наличные на стол.