– Не знаю, – вздохнула Лиза. – Но он, когда ко мне подошел, сказал: «Тихо, тихо, Лизонька…» А потом я уже только утром проснулась.

– Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

– Нет, – потупилась она. – Не рассказывала, потому что он – сон. И еще у меня очень голова на следующий день болела. К нам домой много разных людей пришло из милиции, и они все ходили и кричали, и мама кричала, и папа.

– Если бы этот человек в маске был папа, ты бы его узнала?

– Нет. Это был не папа, – твердо произнесла Лиза.

– И не мама?

– Говорю же тебе: это дядька был! – сердито отозвалась девочка. – Кошмарный. Я таких страшных раньше никогда не видела…

Лиза, бедняжка, совсем побледнела, разнервничалась, на глазах выступили слезы.

Она пробормотала:

– И Тишку моего, наверно, тоже он забрал. Больше некому.

Тут уже Маша не удержалась – притянула ребенка к себе, крепко прижала. Пробормотала:

– Извини.

– За что? – удивленно спросила Лиза.

– Что расстроила тебя. И не плачь, пожалуйста, – я не могу смотреть, как ты плачешь…

– А другим все равно, – пробормотала девочка.

– Что ты сказала?

– Ничего.

Она вскинула на нее заплаканные, но уже просветленные глазенки и серьезно добавила:

– Я просто хотела сказать, что очень тебя люблю.

…Хорошо, что этот разговор произошел у них вечером. Маша сразу же повела свою подопечную ужинать, а потом быстренько, всего за пару песенок, уложила спать. Времени обдумать рассказ девочки было достаточно – хоть до утра размышляй.

Мария ни секунды не сомневалась: страшный дядька в маске Елизавете не приснился. Похоже, тот в ночь убийства действительно вошел в ее комнату… Лиза зашевелилась, успела его увидеть… А мужчина, наверно, просто приложил к ее лицу тряпку, пропитанную фторотаном.[1]

Потому девочка и запомнила, что тот протягивает руку к ее лицу. И дальше она ничего не видела и не слышала, а на следующий день у нее очень болела голова. Да, все сходится. Но кто этот человек? Не отец. И не мать – тут Лиза отвечала уверенно. А вот вопрос, знает ли она его, девочку озадачил. Запросто могла его прежде видеть. Поэтому мужчина и маску на лицо нацепил, чтобы Лиза его не узнала…

В ночь убийства в усадьбе, помимо Кривцова, находилось еще четверо мужчин. Садовник. Охранники Сашка с Костиком. И Володин, их начальник… И, кажется, ни у кого из них нет стопроцентного алиби. Убить мог любой из четверых. Но зачем?

Мужчина – маньяк, как она и ляпнула Касе?

Маловероятно. Все четверо работают в доме давно. Как-нибудь бы себя да выдали. Да и почему маньяк вдруг начал действовать точно перед началом бракоразводного процесса? И через день после того, как Анастасия сделала свое признание под видеокамеру?..

Существует, явно существует связь между этой видеозаписью и Настиной смертью. То ли Анастасии мстили, то ли – боялись, что она признается, что выступить перед журналистом ее вынудили…

И, скорее всего, «великан» никакой не маньяк, а просто киллер, который выполнял заказ. И сделала его, допустим, Елена Кривцова. Потому Лизе на следующий день и казалось, что мама – вся красная. Красная, словно кровь. Девочка своим сверхчутьем просекла, что истинный убийца, заказчик – ее мать. Потому и спокойно восприняла изгнание Кривцовой из дома. Не жалеет о ней.

Но только… Лизин рассказ и показаниями-то не назовешь. Во-первых, девчонка слишком мала. А во-вторых, сама сказала: это был просто сон. Хотя, конечно, стоило бы передать ее историю ментам, расследующим дело. Можно, наверно, придумать предлог, чтоб вырваться отсюда хотя бы на пару часиков. Но ведь о том, что она была в милиции, наверняка узнают. И как отнесется к ее инициативе Кривцов?.. Как минимум разозлится, что Маша лезет не в свое дело. И травмировала его драгоценную доченьку неприятными расспросами.

Ох, посоветоваться бы с кем-нибудь! Но с кем? С Миленой? С родителями? Миленка отпадает, светскую хроникершу в такое дело впутывать никак нельзя. А родители начнут сразу панику разводить. Они и без того ужасно волнуются, что дочь – в чужом доме, на странной, совершенно ей не подходящей работе. Сразу начнут говорить, что она рискует и надо немедленно все бросить… Снова к частному детективу Пытову обратиться? Он парень приятный и первый-то раз, когда про Позднякову узнал, даже денег не взял, вино с французскими сырами не в счет. Но не будет же Олег все время на нее бесплатно работать? И с какой стати ей платить свои кровные за расследование убийства в чужой семье?

Хотя бы с Каськой словечком перемолвиться… Нет, конечно, не рассказывать горничной про странный Лизин сон, но расспросить: вдруг та что-нибудь разузнала? После своих посиделок в Интернете?..

И Маша, убедившись, что ее подопечная крепко спит, тихонько выскользнула из комнаты.

Времени десять вечера. Кривцова, кажется, нет. Где, интересно, сейчас может быть Кася? Расслабляется в джакузи, смотрит телик в хозяйкиной спальне? Вряд ли. Тогда б, наверно, Машу в компанию позвала. Наверно, в белом кабинете сидит. Продолжает искать своего маньяка…

Однако там горничной не оказалось.

Не нашла ее Маша и в кухне. А в комнатухе, которую Кася делила со второй горничной, обнаружилась лишь ее товарка. Та валялась на кровати, грызла семечки, упоенно строчила какую-то эсэмэску, а на Машин вопрос лишь буркнула:

– Не знаю я, где Каська. Курит небось во дворе.

Маша не поленилась, накинула куртку, выбралась на свежий воздух. Курить у входа персоналу не позволялось, надо было топать в другой конец участка, к хозпостройкам. Кася ходить туда ленилась, бегала в беседку. А бычки потом закапывала, на нее еще всегда из-за этого садовник ругался.

Но только и в беседке горничной не оказалось, и Маша уже начала волноваться. Не слишком ли далеко зашло Касино расследование? Не случилось ли чего с ней?

Она вернулась в дом. Снова заглянуть в кухню? Или все-таки проверить хозяйкину спальню? Вдруг горничная там?..

Мария в раздумье стояла в коридоре, когда вдруг увидела Касю. Та с беззаботным видом шагала из крыла, где располагались комнаты персонала.

– Ты где была? – напустилась на горничную Маша.

– Я? У себя, – пожала та плечами. – Телик смотрела. «Ты смешной», редкостная муть.

– Но я к тебе десять минут назад заходила!.. – удивилась Мария. – У вас и телевизор не включен.

– Да?.. – горничная совсем не смутилась. – Ну, значит, я раньше ушла.

– А сейчас ты откуда идешь? – не отставала няня.

– Слушай, тебе-то чего? – начала злиться Кася. – Ты шпионишь, что ли, за мной?