«Потому что привыкла так говорить.

Потому что мой парень много лет пытается научиться петь и у него нихрена не получается, а я никогда не училась, и вот так вот запросто беру и пою. Я привыкла скрывать то, что умею петь, ради него.»

— Это такой сложный вопрос? — прищурился министр.

— Ну, — Вера покачала ладонью, — это личный вопрос. Я привыкла не петь и говорить всем, что не пою.

— Почему? — ещё больше заинтересовался министр, Вера замялась:

— Я никогда не училась вокалу и стесняюсь петь при людях.

«Дзынь.»

Министр усмехнулся, Вера поморщилась и угрюмо сложила руки на груди, хмуро буркнув:

— Вы мне, помнится, были должны вопрос. Так вот это — он, тема закрыта.

Он с досадой поджал губы, заставив Веру усмехнуться, хлопнул по столу ладонью:

— Так и знал, что мне это обещание боком выйдет.

— Ладно, один-один и забудем об этом, — улыбнулась Вера, подходя к столу, кивнула на часы: — Расскажите об этой штуке, как она работает?

— Это «часы истины», магический прибор. Работают на том же принципе, что и мыслеслов. — Министр взял часы в руку и крутанул на ладони, — их изобрёл мастер Аскольд, первый удачный Призванный. Шарики внутри трёх цветов — белый, серый, чёрный. Они указывают на степень вранья. Если после того, как «часы» перевернулись, вверху оказался белый шарик, значит человек совсем немного покривил душой, если серый — умышленно серьёзно соврал, если выпал чёрный — значит, человек сам прекрасно осознаёт, что безбожно врёт, называя грешное праведным, а чёрное белым. Но у этого прибора есть один недостаток — он субъективен. — Вера непонимающе нахмурилась, он поставил часы на стол и пояснил: — Работа «часов» основана на мыслях самого человека, то есть, на его личном понятии правды и лжи. Если человек уверен, что что-то так, а не иначе, это ещё совсем не значит, что это так и есть. К тому же, они не реагируют на вещи, в которых человек не уверен или сомневается. Например, — он взял из подставки несколько карандашей и рассыпал по столу, закрыл глаза и на ощупь взял один: — Красный. — Часы молчали, министр открыл глаза и Вера фыркнула — у него в руках был красный карандаш. Министр тоже усмехнулся: — Везение. Сейчас повторим. — Опять рассыпал карандаши и взял один. — Красный.

«Дзынь.»

— Звякнуло, потому что я помню, куда положил красный, и точно знаю, что это не он. — Министр, не открывая глаз, предположил ещё раз: — Синий.

Он открыл глаза и Вера уже откровенно рассмеялась — карандаш был синий.

— Сегодня ваш день, пора в казино.

Министр потёр бровь и фыркнул:

— Я опять сжульничал, я запомнил как они лежат и почти точно знал, какой взял. Мешайте вы, чтобы я не видел.

Он опять закрыл глаза, Вера смешала карандаши, улыбнулась:

— Удачи.

Министр выбрал первый попавшийся и предположил:

— Чёрный?

Вероника расхохоталась, он открыл глаза:

— Опять?

— Да. — Кивнула Вера, — не теряйте времени, вас ждут карты и кости.

— Подождут, — отмахнулся министр, собирая карандаши, — я не верю в удачу.

— Зря, — игриво улыбнулась Вера, — она вас сегодня любит.

— Она слишком непостоянна, чтобы на неё полагаться, — печально улыбнулся министр, поправил бумаги и изобразил задумчивость, — вы что-то говорили по поводу перекусить?

— Запросто, — кивнула Вера, — пойдёмте.

Они пошли на кухню, Вероника поставила на стол остатки мяса и соус, стала резать хлеб, министр заинтересованно потирал ладони:

— А я-то думал, куда Барт вместо обеда смылся… а он нашёл золотую жилу и решил пользоваться, пока дают. Вы с ним осторожнее, он на первый взгляд вроде бы милый и стеснительный, но поверьте, более наглого вымогателя мир не видел.

— Он меня честно предупредил, — кивнула Вера, — что он теперь мой самый верный, преданный и прожорливый брат. — Она веером разложила на блюдце хлеб и усмехнулась, — хотя до Эйнис ему по прожорливости далеко, а она мне в верности не клялась.

— Она говорила, вы ей пели, — как бы невзначай пробормотал министр, выбирая кусочек, Вера улыбнулась с видом «я всё поняла и не попадусь», министр в ответ на её взгляд пожал плечами: «я не настаиваю» и вгрызся в хрустящую корочку, жмурясь от удовольствия. — Отлично. Это всё, что Барт оставил? — Вера кивнула, министр вздохнул и облизал пальцы.

Вера довольно улыбнулась и взяла себе самый маленький кусочек чисто для поддержания компании, она была не голодна. Вспомнила, как готовила здесь для Эйнис, думая, что это Милка, и неожиданно разоткровенничалась:

— Моя Миланка любила, когда я пою, но знала, что я не пою при людях, потому что якобы стесняюсь того, что не умею петь. И она делала вид, что у неё нет музыкального слуха и она не может отличить фальшивое исполнение, а я делала вид, что верю, хотя знала, что слух у неё есть. — Она улыбнулась своим воспоминаниям, вздохнула, — такое дружеское фехтование пёрышками, взаимовыгодное и ни к чему не обязывающее. В результате я ей пела, а она в благодарность никому об этом не говорила.

— Вот это взаимопонимание, — приподнял брови министр, Вера развела руками с оттенком гордости, краем глаза заметила, что министр опять ест левой рукой, осторожно уложив правую на колено и стараясь лишний раз не шевелить плечом. Хотела спросить, как рука, но решила, что он опять не ответит, и спросила совсем другое:

— А почему вы в этом костюме, с корабля на бал?

— Нет, — от помотал головой, дожевал и добавил: — Эти костюмы не носят просто так, их после работы нужно сразу снимать и отдавать в стирку. Я его надел, чтобы не шуметь. — Он поднял глаза и чуть улыбнулся с недоумевающей физиономии Веры: — Слушайте внимательно. — Она задержала дыхание, министр приподнял левое плечо и с силой потёрся о него щекой. Совершенно бесшумно. — Эти комбинезоны обработаны магически, чтобы ткань не шелестела. Я просто не знал, спите вы или нет, если бы спали, я бы тихо ушёл и пришёл завтра.

Вера опустила глаза, ей стало неуютно от того, что пока она спала кто-то мог ходить по квартире. Министр как будто что-то понял по её взгляду, понизил голос и спросил:

— Почему вы спите на диване, вам неудобно в спальне?

— Да, — неуверенно ответила Вера, пряча глаза, он спросил:

— Почему?

Она пожала плечами и не ответила. Министр хитро прищурился и как бы невзначай добавил:

— Эйнис говорила, что вы обнимали её во сне.

— Вполне может быть, — с независимым видом пожала плечами Вера. — Я когда-то больше года жила с Миланкой, мы спали вдвоём на раскладном диване. Когда было холодно, залезали вместе под два одеяла и обнимались, так теплее.

— Это нормально? — натянуто улыбнулся министр, Вера пожала плечами: