Придя домой, где Федька Косых готовил ужин, Фрол упал на стул, откинул голову назад, упираясь теменем в стену, и сказал парню:

– Все, твое подполье закончено. Можешь ничего не бояться.

– А как же те, кто Гирю и парикмахера…

– Их арестовали за убийства.

Федька радовался, как мальчишка, а потом они пили и ели. Фрол чувствовал некоторое облегчение, но и тоску, безмерную тоску…

– Ну, вот, и вы теперь знаете, что тяготило Фрола, не давало покоя, – сказала Регина Аркадьевна.

– Конечно, столько народа замочил, – обронил Вадик.

– Выражаетесь, словно бандит какой-то, – напустилась старушка на парня. – А вы все же в органах работаете, пример должны подавать. Но огорчу вас, молодой человек, не убийства его мучили. Разумеется, он совершил самосуд… Подчеркиваю: не мстил, а заслуженно казнил преступников. А терзался Фрол из-за Огарева и Лены, до конца дней терзался. Георгий Денисович погиб косвенно от его руки, а Лена… он считал себя виноватым и в ее смерти.

– Вы ничего не сказали о мальчиках Огаревых, – вернулся Щукин к теме. – Как сложилась их судьба?

– Незадолго до войны Фрол отдал мальчишек в детский дом, а сам поехал по назначению. Вернувшись после войны, он искал их. Выяснил лишь, что буквально в день захвата города детский дом спешно эвакуировали, успели вывезти воспитанников за город на телегах и грузовых машинах, а потом следы их потерялись. Скорее всего, дети попали под бомбежку, потому и сгинули бесследно.

Регина Аркадьевна еще рассказывала, где воевал Самойлов, как она познакомилась с ним в Белоруссии, как переехала к нему поближе, ведь у нее никого не осталось… Архип Лукич слушал ее вполуха. Все, что ему было нужно, он выяснил, новые сведения теперь вряд ли услышит, а прерывать старушку неловко. Архип Лукич начал анализировать сведения Регины Аркадьевны, строить умозаключения по поводу того, насколько правомочна его новая версия.

Щукин и Вадик вышли от старушки, когда солнце село, а в воздухе ощущалась вечерняя свежесть. После накуренного помещения легко дышалось, Архип Лукич не торопился сесть в автомобиль. Он посмотрел на серебристый тополь посередине двора, широко раскинувший крону вверху, – вот кто точно знает убийцу Фрола Самойлова. Знает, да только не скажет. Он смотрел на тополь, а мысли так и неслись в голове, невероятные и в то же время реальные.

– Архип Лукич, поехали? – окликнул его из машины Вадик.

«Всем куда-то надо спешить, – ворчливо подумал Щукин, садясь в машину. – Никто не хочет задержаться на пять минут и немножко осмыслить конкретный миг. Осмыслить сейчас, а не потом, потому что потом вдруг поймешь, что упущено нечто важное, посетившее тебя внезапно и на краткое мгновение, которым ты не воспользовался. А после улетевшие в пространство мысли и не восполнишь. Куда люди торопятся?»

По чуть заметному нетерпению Вадика Архип Лукич определил:

– Ты на свидание спешишь?

– Ну… – скромно потупился тот. – В общем, да. Я думал, сегодня работы будет мало, ничего же сверхъестественного не случилось…

– Что ж, дело молодое… Я постараюсь коротко, – вошел в положение своего молодого помощника Архип Лукич. – Но и ты, будь добр, посвяти полчаса исключительно делу.

– Есть, – подхватил Вадик, с готовностью придвинувшись ближе к Щукину. – Только скажите сначала: зачем вам надо было копаться в чужом белье? К нашему делу ведь все это не относится.

– Не торопись с выводами, – осадил его Щукин. – Давай-ка попрыгаем по версиям. Что у нас есть?

– Только Стас Тригуб, но у него алиби безупречное…

– Опять торопишься. Ты не раз столкнешься с безупречным алиби, а оно потом окажется фальшивым. И наоборот, частенько бывает, что алиби у человека не имеется, а он не виноват. Нет, Вадим, Стаса мы оставим в подозреваемых. Далее у нас идет Дарья Ильинична…

– Вы хватили! Сначала укокошила мужа, потом взялась за сыночка, а по прошествии многих лет решила и внука к праотцам отправить? Не спорю, случаются подобные инциденты, но в среде полного распада личности. И не в восемьдесят лет! Да бабулька после выстрела от отдачи пистолета рассыплется на составные части…

– Я с тобой абсолютно согласен, но… В день убийства Фрола – даже не в день, а в час – она приходила к бабушке Регине, которая тогда была молодой и красивой. Бабушка Даша закатила скандал, приревновав мужа к калеке, вырвала костыль и ударила свою так называемую соперницу, а через несколько минут Фрола Самойлова расстреляли у дома Регины Аркадьевны. Выстрелы производились со стороны подъезда.

– Архип Лукич, я не догоняю, куда вы клоните.

– В состоянии аффекта ревнивые женщины разве не способны убить мужа?

– Но мы расследуем покушение на Валентина, – совсем растерялся Вадик. – При чем тут Фрол Самойлов?

– Дело в пистолете, Вадим. Как он попал в руки современного стрелка? Если предположить, что Дарья Ильинична выкрала «вальтер» у мужа, затем убила его, то как-то этот же пистолет выстрелил в ее сына. Голову даю на отсечение, сама она в Георгия не стреляла. Как заверяла Дарья Ильинична, оба убийства совершены ее сестрой Василисой, что выглядит в ее интерпретации вполне убедительно. Значит, есть два варианта. Первый: мужа убила Дарья Ильинична, а ее сына – Василиса, перед этим выкрав пистолет у сестры. Второй вариант: Василиса выбрала удачный момент, когда Дарья отправилась предъявить счет Регине, она же выслеживала Фрола, ведь наверняка следила и за сестрой после того, как сообщила ей о неверности мужа. Заодно она могла сообщить Фролу: мол, жена твоя у любовницы. А когда он приехал, застрелила его, надеясь, что в убийстве обвинят ее сестру. Годы спустя, видя, что сестра Дарья не получила наказания, она решила добить ее и застрелила сына.

– Ну а как вы связываете это все с покушением на Валентина? Вы же не случайно проявили интерес к жизни Фрола Самойлова?

– Есть и третья версия, о ней чуть позже скажу, а сейчас дай закончить. Если происходило так, как я только что говорил, то пистолет все время был у Дарьи Ильиничны. И кто-то взял его, или она сама отдала, не предполагая, зачем отдает. Мог этим человеком быть Стас Тригуб?

– Ой, не знаю, Архип Лукич, я уже запутался.

– А я тебе отвечу: мог. И чтобы обеспечить себе алиби, Стас Тригуб нанял… киллера. То есть, допустим, договорился с другом попугать Валентина, это ему удалось. Чтобы полностью исключить версию со Стасом Тригубом, я поеду завтра к Дарье Ильиничне и выясню этот вопрос.

– А я чем буду заниматься? – посмотрев на часы, спросил Вадик.

– Ты займешься четвертой версией. Работа предстоит нудная, сложная.

– Напугали. Что же я должен делать?

– Искать по справкам Огарева Никиту Георгиевича.

– Кого?!! – Вадик подумал, что ослышался.

– Огарева Никиту Георгиевича, – членораздельно повторил Щукин. – Понимаешь, вчера я просматривал папку нашего архивариуса Натана Ефимовича по убийству Хижняка. В него ведь тоже стреляли из пистолета «вальтер» и убили семью пулями. Честно скажу, я не надеялся обнаружить новые факты, но, читая список опрашиваемых свидетелей, вдруг натолкнулся на такие данные: Огарев Никита Георгиевич, родившийся в тридцатом году, работал на шахте под началом Хижняка. У меня сразу возникло предположение: что, если это тот Огарев – сын полковника Огарева? Поэтому мы сегодня поехали к Регине Аркадьевне и вынудили ее рассказать о событиях, которые не давали жить Фролу. Сознаюсь, я бы тоже просыпался от кошмаров, если бы попал в такие обстоятельства. Мы не знаем, как сложилась судьба Никиты Огарева, где сейчас его брат. А если предположить, что Никита от кого-то узнал, что именно Фрол расстрелял его отца, узнал причины, по которым покончила с собой его мать? Нехорошая картина вырисовывается. Ведь Фрол только одному человеку доверился – Регине, а она, я уверен, никому не рассказывала о нем, кроме нас. Значит, Никита Огарев узнал историю гибели Георгия Денисовича в искаженном виде. Думаешь, не мог его сын задаться целью – отомстить за мать и отца?