Почти весь город к утру оказался во власти большевиков. Прибыл к ним и эшелон более дееспособных войск — матросов и солдат из Гельсингфорса. Во все концы страны полетели телеграммы: «К гражданам России! Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета — Военно-революционного комитета». Большевики разогнали «предпарламент», все еще заседавший в Мариинском дворце и все еще обсуждавший, выразить ли поддержку правительству?

А в Смольном под председательством Свердлова открылось заседание большевистской фракции II съезда Советов, потом Петроградского Совета. Провозглашалась победа революции. К середине дня остатки правительства были блокированы в Зимнем дворце. Защитников у них нашлось немного. Несколько рот юнкеров из Ораниенбаума, Петергофа, Инженерной школы, 2 орудия Михайловского училища, две сотни уральских казаков, рота женского ударного батальона, человек сорок безруких и безногих инвалидов-георгиевцев. Вот и все. Никакого плана обороны не было. Не было ни одного пулемета. То и дело защитников перетасовывали из одних помещений в другие. Шли глупые приказания — не поддаваться на провокации, ни в коем случае не открывать огонь.

Получив неизвестно чей приказ, уехали пушки Михайловского училища. Потом ушли и казаки. Остающимся пояснили — мы, мол, «думали, что здесь серьезно, а оказалось — дети, бабы да жиды». Днем патрули юнкеров и большевистское оцепление стояли на расстоянии, не трогая друг друга. К вечеру стали подходить все новые антиправительственные части. Победа уже определилась, и полки, объявлявшие себя «нейтральными», тоже решили примкнуть к победителям. К тому же, Зимний дворец с «царскими богатствами» и огромными винными погребами представлял очень уж заманчивую цель. Массы солдат обкладывали дворец со всех сторон, в нескольких местах поколотили и обезоружили юнкеров, и оцепление пришлось снять, отвести вовнутрь здания.

Около 22 часов открылся съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Ленина и Свердлова на первом заседании не было, вел его Троцкий. И оказалось, что опасения Ильича были не напрасны. Несмотря на всю проведенную работу, на все «кадровые» методы и подставки, большевики даже до половины не добрали, получили менее 300 мандатов из 670. Началось со скандала. Эсеро-меньшевистские руководители ЦИК возмутились воззванием о низложении Временного правительства. Кричали, что большевики предрешают волю съезда. Троцкий отрезал: «Воля съезда предрешена огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат». Чем, кстати, оскорбил съезд.

В это время бухнула и пушка «Авроры». Мартов возопил: «Гражданская война началась, товарищи!» Меньшевики, эсеры, бундовцы бушевали: «Предательство, когда перед самым открытием съезда Советов вопрос о власти решается путем военного заговора». «Захват власти за три недели до открытия Учредительного Собрания — есть нож в спину революции». Требовали «политического урегулирования», немедленного прекращения боевых действий. Их выпады отметались. И значительная часть делегатов от разных партий решила в знак протеста покинуть съезд. Член городской думы Эрлих объявил, что они пойдут «под расстрел» на Дворцовую площадь, безоружными встанут живым щитом, и пусть стыдно будет, пусть убивают народных трибунов и избранников! Да только кишка тонка оказалась. Отправились они к Дворцовой площади, там на них солдаты и красногвардейцы цыкнули. И трибуны с избранниками «в знак протеста» поджали хвосты и разошлись по домам.

Никакого штурма Зимнего в общем-то и не было. Ночью осаждающие стали просачиваться в окна, через неохраняемые входы (у защитников даже плана дворца не было, они не знали расположения дверей). Юнкера Петергофской школы договорились с большевиками и ушли. А те, кто держал оборону со стороны Невского, прислали делегатов: «Пусть придут и выгонят нас». И толпы солдат, матросов, красногвардейцев захлестнули дворец. Внутри здания никакого сопротивления не было — при подавляющем неравенстве сил оно было немыслимо. Временное правительство арестовали и отправили в Петропавловку. Это единственное для чего пригодился «запасной штаб», организованный Свердловым.

А съезд Советов после ухода части делегатов объявил перерыв. Когда он продолжил работу, в зал набились и те самые делегаты, которых ЦИК в свое время отвел, и просто случайная публика. Солдаты, матросы, околачивающиеся при Петросовете и ВРК. В таком составе съезд встретил криками восторга известие о взятии Зимнего. И принял зачитанную Луначарским ленинскую резолюцию: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки… Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

26 октября, во втором заседании, участвовал и Ленин. В этот день были приняты «Декрет о мире», «Декрет о земле» и утвержден состав правительства, Совета Народных Комиссаров. Председателем СНК стал Ленин, Троцкий получил пост наркома иностранных дел, Сталин — наркома по делам национальностей. Различные портфели получили также Рыков, Милютин, Шляпников, Антонов-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко, Ногин, Луначарский, Скворцов-Степанов, Оппоков (Ломов), Теодорович, Авилов (Глебов), Юренев, Ларин.

Яков Михайлович в состав кабинета не вошел. То ли обскакали другие, а может, он не гнался за сомнительным первенством в узких, отраслевых направлениях. Однако и в структурах Советов ему ничего не обломилось. Обошли более именитые. Гнев Ильича быстро забылся, свои же люди, вчера поссорились, сегодня помирились. Новым председателем ЦИК стал Каменев. А председателем Петроградского Совета — Зиновьев. В общем обидели парня. Пахал-пахал, а оказалось — на других. Остался при своих дореволюционных постах.

Вот так и свершился Октябрь. Между прочим, Февральскую революцию либералы с демократами (как и поддерживающая их западная пресса) окрестили «великой и бескровной». Закрыв глаза на то, что в Петрограде, Кронштадте, Гельсингфорсе в разыгравшихся тогда буйствах и погромах погибло 2–3 тысячи человек. В октябре переворот был организован очень четко и произошел куда более мягко. По крайней мере в столице. Не было ни взрывов стихийной анархии, ни боев. И число жертв, по разным источникам, не превышало 15–20 человек. Это считая и случайных граждан, сраженных шальными пулями при пальбе в воздух, и упившихся до смерти «победителей» в винных погребах Зимнего, и нескольких утонувших в вине.

Однако для Свердлова Октябрь ознаменовался первым его кровавым преступлением. Точнее, преступления, связанные с гибелью людей, он совершал и раньше, на Урале. Но сейчас речь шла о большой крови. Именно Яков Михайлович при подготовке восстания направил своих эмиссаров в Крым, поставив им задачу, что «Севастополь должен стать Кронштадтом юга». А Кронштадт был не только «оплотом революции». В марте 1917 года он приобрел зловещую славу массовым истреблением офицеров.

На Черноморском флоте Февральская революция прошла без эксцессов — моряки сожалели об отречении царя, но дисциплинированно присягнули Временному правительству и дисциплинированно продолжали воевать. Что не устраивало ни одну их революционных партий. Ведь такому контингенту прикажи — и он столь же дисциплинированно выступит против внутренних разрушителей государства. На флот хлынула масса агитаторов, делегаций, пропагандистов. И к осени его вполне привели в соответствие с остальными вооруженными силами. Боевые действия заглохли, команды разлагались и митинговали, а судовые и флотские комитеты, постепенно левея, стали вполне большевистскими. И опять мирным путем.