Один школьник сказал мне: «Я бы хотел только путешествовать, потом зарабатывать деньги, путешествовать несколько месяцев, потом опять зарабатывать. Но поскольку сейчас не так просто найти работу, так жить не получится, и я стану клошаром. Если я буду путешествовать в качестве почти что клошара, это ладно, но я не уверен, что по возвращении я смогу опять что-нибудь заработать».

Тот, кто хочет путешествовать, должен пойти на риск стать маргиналом. Но они не хотят идти на такой риск. Они хотят иметь обратный билет. Они хотят масла и денег на масло.

В конечном счете они хотели бы установления произвольного отпуска, на что предприниматели идут неохотно. Очень мало кто из предпринимателей на это согласен, и особенно для молодежи, поскольку надо отработать много лет на предприятии, чтобы получить право на дополнительный отпуск без содержания.

Функционеры, особенно те, кто занимается вопросами воспитания, чья работа – заниматься другими людьми, имеют право через семь лет работы брать год отпуска. Но в промышленности и торговле такого во Франции практически не бывает.

Как подумаешь, что у наших дедушек и бабушек никогда не было отпусков! До 1936 года на многих работах был единственный выходной – воскресенье, даже без субботы. У очень немногих был свободный уик-энд, и только самые высшие иерархические чины могли брать вторую половину субботы. Но теперь это обычное дело, и право на свободное время – это святое право на все времена, и непонятно, как могло быть иначе.

Удивительное забвение некоторых подробностей из жизни наших стариков…

Ничего удивительного: то, чего долгое время хотел, достигается однажды, а потом становится необходимой принадлежностью жизни.

Надо научить молодежь 2000 года, что работа не является больше единственной необходимой ценностью; надо научить их даже тому, как ничего не делать! Не от одной только работы надо ждать социального движения. Пришло время вернуть качественную ценность досугу. Любимая тема во времена Третьей республики[45] , об этом учителя много тогда говорили…

Конечно, это так, но если есть на это деньги. До Французской революции из 365 дней было 175 праздничных, но так как население было в большинстве своем сельское, то работали и по праздникам – кур, коров надо кормить… По большим праздникам, однако, ходили в церковь. Это были дни общественного единения, и подобные перерывы не мешали работе. Страны третьего мира сохраняют эту традицию и по сию пору. И поскольку наши политики говорят нам о повышении значимости ручного труда, они хорошо сделают, если внушат нам пример южноамериканских рабочих, которые ведут себя не как просители, а как люди с глубоким профессиональным сознанием.

Мой брат налаживал работу завода металлических строительных лесов в Рио-де-Жанейро, и он нанял неграмотных рабочих, из тех, кто, как ему показалось, наиболее ловко справлялся со сборкой металлических труб: у них было куда меньше несчастных случаев, чем у других. Он рассказывал, что первых своих мастеров он набрал из водителей такси, когда приехал в Рио. Брат сказал: «Я организую здесь производство. Хотите работать у меня на стройке, вместо того чтобы водить такси?» Таким образом он набрал людей способных, хотя и полуграмотных.

Через год состоялся праздник в честь французов, которые построили в Бразилии этот завод. Рабочие устроили праздник для всех, кто работал. Каждый принес домашний пирог, жены рабочих вышили на подарочных рубашках «для вашей жены». Французские инженеры получили подарки от рабочих. Во Франции такого никогда не увидишь.

Мой брат, посещая строительные площадки, удивлялся, что там так много народа. В любое время дня работала какая-то смена. Мастер объяснил: «Утром я дал им задание на восьмичасовой рабочий день. Но они выполняют его как им удобнее; если их остановить, будут несчастные случаи. Они сами знают, когда устанут и когда им нужно сделать перерыв. В перерыве завтракают или спят минут двадцать, и я никогда не вмешиваюсь в их распорядок; я дал им задание и знаю, что оно будет выполнено. Они сами разберутся между собой». Он был на стажировке во Франции. «Во Франции работают совсем по-другому. Наши скорее задержатся на полчаса или на час, но сделают работу, которую получили утром». Интересный опыт, который следует учесть, моделируя трудовой процесс сегодняшних работников физического труда в европейских странах.

Однако в странах Латинской Америки спрос настолько превышает предложение, что нанятые рабочие прекрасно знают: если они не сделают указанную работу, ее сделают другие – нет профсоюза, который бы их защитил. Мой брат воочию убедился, до какой степени у бразильцев развито чувство профессионального рабочего достоинства и как они благодарны лично тому или иному французскому инженеру, который смог предложить им работу.

В развитой стране, как наша, можно предвидеть, что в XXI веке для всех работы не хватит. Сегодня, в завершающий период развития постиндустриального общества, труд как таковой обесценился, утратил значение чего-то священного, как это было во времена первой промышленной революции. Утрачено право на уважение за хорошо сделанную работу, профессиональное достоинство. Это время претензий и нововведений, когда работают не за совесть, а за деньги.

Пришло время выходить на сцену другому типу труда, не насильственному, почасовому, как было установлено в XIX веке. Появляются другие способы оценки компетентности, умения, любви к искусству, чувства прекрасного, вкуса к красивым и хорошим вещам.

Один из таких видов деятельности, который очень привлекает нынешнюю молодежь, – спорт. Они чувствуют себя созданными для спорта, они им захвачены. Пока они могут заниматься спортом, они ощущают себя новыми, отважными людьми, самостоятельными. Но их глубоко оскорбляют хитрости профессионального спорта. Торговля футболистами, велосипедистами… Они сохраняют еще для себя идею порядочности человеческих отношений.