По завершении отчета Боринг получил несколько заманчивых предложений, но принял не самое материально выгодное. Исходило оно от Г. С. Холла, бывшего в ту пору президентом Университета Кларка в Массачусетсе. Правда, работа в этом университете продолжалась недолго. Последовавшая вскоре отставка Холла привела к резкому перепрофилированию научных исследований в Университете Кларка. И Боринг предпочел новую должность, предложенную ему в Гарвардском университете.

До прихода Боринга психологическое отделение Гарвардского университета формально являлось частью философского отделения (самостоятельный статус был им получен лишь в 1934 г.). Научная активность была слабой, ежегодно на отделении присуждалось лишь две-три степени доктора философии. С появлением Бо-Ринга работа оживилась. Имея за плечами опыт исследований в Корнеллском университете и Университете Кларка (к тому времени ему принадлежало уже 29 публикаций преимущественно экспериментального характера), Боринг привнес свежий взгляд на психологию, свободный от философствования и умозрительных спекуляций. Его блестящие лекции, поражавшие слушателей широтой его эрудиции, привлекли множество студентов. (Ученики вспоминают, что Боринга, всегда корректного в своих ссылках, можно было застать в аудитории задолго до начала лекции: чтобы выписать на доске все источники цитирования, ему требовалось не менее получаса.) Экспериментальные исследования Боринг всячески поощрял. Его ученик Гарри Хелсон указывает, что, когда он представил к защите теоретическую диссертацию по гештальтпсихологии, Боринг выразил сильное сомнение, допустимо ли присуждение докторской степени по психологии за работу, не носящую экспериментального характера.

Однако во второй половине 20-х гг. Боринг отходит от экспериментальной работы и посвящает себя исследованиям в области истории психологии. Такой поворот событий может иметь разные объяснения. Во-первых, возглавив лабораторию, Боринг получил возможность переложить непосредственную экспериментальную работу на своих учеников и ассистентов, осуществляя лишь общее руководство. Во-вторых, что более важно, Боринг всегда считал необходимым в своей работе учитывать и осмысливать опыт других исследователей. Им был накоплен огромный фактический материал, который в систематизированном виде представлял собой самостоятельную научную ценность. В 1924 г. Боринг изложил этот материал в курсе, прочитанном им в Беркли в Калифорнийском университете. После этого он взял отпуск на целый семестр и сел за написание книги, где весь материал должен был быть систематически изложен. Среди прочего им были отмечены многие работы исследователей прежних лет, которые, не будь они встроены в систему изложения Боринга, могли бы затеряться во множестве малозаметных публикаций. (Немаловажно и то, что книга, носящая характер глубокого аналитического обзора, была весьма желанной на рынке научной литературы. Осознав коммерческий успех такого издания, книгоиздатели впоследствии активно поощряли Боринга к написанию подобных трудов.) Правда, уже упоминавшийся Гарри Хелсон считает, что обращение его учителя к истории науки вызвано более серьезными и глубокими причинами. По его мнению, Боринг не мог не чувствовать, что перерастает рамки титченеровской традиции. Но в то же время он не находил в себе сил присоединиться к новым течениям научной мысли, подстегиваемым бурным развитием бихевиоризма, гештальтпсихологии и психоанализа. (К последнему Боринг питал неподдельный интерес и в сотрудничестве с психиатром М. Прэнсом пытался интерпретировать его в терминах общей психологии.)

Так или иначе, в 1929 г. увидело свет первое издание «Истории экспериментальной психологии». Книга имела огромный успех. В частности, благодаря тому, что в ней сухие факты из истории науки были изложены живым и доступным языком (без ущерба для содержания). Ее автор по сей день считается непревзойденным стилистом в своем жанре. Он считал: «Писать следует не для себя, а для читателя. Это основное правило хорошего стиля, все остальные правила — производные». Ему же принадлежат слова: «Молодым ученым следовало бы платить за право публикации из своего кармана, долларов по восемь за страницу. Тогда б они научились ценить слово». Многим авторам пошло бы на пользу и такое его высказывание: «Не следует говорить от первого лица, по крайней мере первые десять лет после получения докторской степени. При написании научного труда добиться этого нелегко, но возможно. Надо только ценить сами идеи, а не то, что они пришли именно в вашу голову».

Сам Боринг чрезвычайно плодотворно работал как автор разнообразных книг по психологии. Помимо экспериментальных работ по проблемам восприятия ему принадлежат блестящие учебники по психологии; в годы Второй мировой войны им опубликована популярная книга «Психология для бойца». Но наибольшую известность принесли ему труды по истории науки и, в частности, по истории психологии («Ощущение и восприятие в истории экспериментальной психологии», 1942; «Великие люди и научный прогресс», 1950; «Психологические факторы в научном прогрессе», 1954). В них он стремился обосновать гипотезу, согласно которой каждый новый этап развития психологического знания не только подготовлен предыдущим, но и обусловлен определенным числом характерных для своего времени направляющих идей, что, в частности, проявляется в синхронных открытиях.

В течение 30 лет Боринг являлся членом редколлегии одного из ведущих психологических журналов — «Американского журнала психологии». В 1955 г. им основан журнал рецензий и библиографии «Современная психология». С 1932 г. он член Национальной академии наук США.

В конце 40-х гг. здоровье Боринга ухудшилось, и в 1949 г. он ушел в отставку, оставив психологическую лабораторию Гарвардского университета, которую возглавлял с 1924 г. В 1951 г. он переехал в свою усадьбу в Харборсайд (штат Мэн), где ранее проводил лишь летний отпуск.

Эдвин Боринг умер 1 июля 1968 г.

Его фундаментальный труд «История экспериментальной психологии» выдержал три издания и по сей день является бестселлером среди книг этой тематики.

Карл Бюлер, работавший в Вене одновременно с Зигмундом Фрейдом, по признанию современников, пользовался в ту пору (20–30-е гг.) гораздо большим общественным влиянием и признанием, чем основатель психоанализа. Ныне его имя известно лишь довольно узкому кругу специалистов — психологов и языковедов. Это, вероятно, объясняется рядом причин. Во-первых, прожив долгую жизнь, Бюлер на закате ее утратил влияние в научных кругах: основные его труды увидели свет до Второй мировой войны, а впоследствии ему так и не удалось занять положения, соответствующего его довоенному статусу. Во-вторых, будучи ярким и оригинальным мыслителем, он не создал собственной научной школы и сам ник одной школе не принадлежал; нельзя сказать, чьим последователем он являлся либо кто явился его последователем. Однако в истории науки он оставил заметный след, а многие его идеи определили облик психологии XX века.