Впереди их ждало ещё не одно разбирательство, но сейчас можно было отправиться домой и хоть ненадолго обо всём забыть.    

- Слушаюсь, - растянул губы в улыбке Серебров. Снял руку с руля и, взяв ладонь жены в свою, переплёл с ней пальцы. - Врачи сказали, что это просто ушиб.   

- Ничего не знаю. Рентген и точка, - настаивала Арина.    

Её тонкие пальцы до сих пор были ледяными. Ян прибавил температуру на климат-контроле, сжал челюсти с такой силой, что они хрустнули.    

- Переживаешь из-за того, что это не конец? - тихо спросила его жена, и Серебров помотал головой.    

- Нет. Если Марк не сдержит слово и не устроит этой психичке отпуск до конца жизни в лучшем профильном учреждении, значит, буду действовать.    

Арина кивнула и, вынув из кармана пальто телефон, покрутила его в воздухе.   

- А если что - у меня есть запись того, что вытворяла и кричала Плюснова, когда ты выудил её из машины.    

Серебров остановился на светофоре и, повернув голову в сторону жены, окинул её взглядом с восхищением. А ещё внутри спокойствие появилось оттого, что Арина не истерила, не обвиняла его ни в чём. Просто дала понять, что они вместе, и она его поддержит и останется рядом впредь.     

- Я уверен - это конец истории с бывшей, - заверил её Серебров, ещё крепче сжимая хрупкую ладонь.   

- И я тоже уверена в этом, - эхом откликнулась Арина. - Конец для Вики. И новое начало для нас без неё.   

И это звучало так классно, что Сереброву оставалось лишь задаваться вопросом - за какие заслуги ему досталось столько счастья?

Эпилог

- Анастасия Яновна, ну и как это называется? - притворно строго спросил Ян, когда наша с ним дочь крепко ухватила Сереброва за палец и бодро зашагала по дорожке сквера.    

Я бросила быстрый взгляд на часы. До самолёта оставалось не так уж много времени. Совсем скоро нужно было выдвигаться в аэропорт.    

- Это называется - с папой спокойнее, - с улыбкой ответила мужу.    

- Ей уже год и два! Она не ходит!   

- Она прекрасно ходит, - парировала я, наблюдая за тем, как Настя едва ли не бежит на детскую площадку. Ян едва поспевал за ней.    

Сегодня у нас было знаменательное событие - Кирюха отправился в школу. И Серебров почему-то вбил себе в голову, что именно первого сентября должна самостоятельно пойти, а лучше сразу побежать, и Настя.    

Порой мне казалось, что Серебров переживает из-за каких-то вещей, которые не укладывались в его нормы детского развития, потому что моя беременность дочерью была сложной. Ну бывает же такое, что дети начинают ходить не в год, а в год и три? Бывает. А Яну отсутствие самостоятельности у Насти в этом вопросе казалось едва ли не катастрофой.    

- Я так за вами не угонюсь! - посетовала, прибавляя шаг, когда Настёна припустила по дорожке бегом, так и держась за руку отца.    

- С другой стороны, не опоздаешь на рейс.    

Я снова посмотрела на часы. Волновалась, улетая от семьи, так, что коленки дрожали. И хоть Серебров постоянно напоминал мне, что это всего лишь до завтрашнего вечера, и что они справятся, если оставить им запас молока, я всё равно переживала.    

Мы с Кабицким выходили на новый уровень. Я вернулась к эскизам, едва Насте исполнилось полгода, и очень быстро поняла - Михаил теперь жаждет получить меня в полное пользование и на полную же ставку. Как профессионала, разумеется.   

В тот момент меня очень поддержали муж и свёкры, дав уверенность в том, что я справлюсь, а они всегда помогут и возьмут на себя все хлопоты. И вот теперь у нас должен был состояться первый грандиозный показ в Москве.    

- Жаль, я пропущу ужин… Кир так ждёт празднования… - вздохнула я, когда Настя остановилась и принялась рассматривать яркую бабочку, устроившуюся на оранжевом цветке бархатца.      

- Устроим завтра, когда ты вернёшься. Ещё один. А сегодня свожу детей в Макдональдс, - пожал плечами Ян.    

- Только не вздумайте снова давать Насте мороженое! - заранее возмутилась я.    

Серебров собирался что-то сказать, но не успел. Дочь вдруг ошарашила и меня, и его. Высвободила ручонку и… пошла. Сама. Нет, даже не пошла, а побежала, завидев парня лет двух, который, весело хохоча, гонялся за огромными мыльными пузырями.    

- Вот! Вот видишь? А ты уже крест на ребёнке поставил. - Смеясь над выражением, написанным на лице мужа, я побежала следом за Настей.

- Ничего я не ставил, глупости не говори, - беззлобно осадил меня Серебров, и в голосе его слышалась гордость за дочь.     

Мы догнали Настёну в тот момент, когда она, высоко подняв ручки, пыталась поймать пузырь. Их, видимо, надувал кто-то из спрятавшихся за деревом родителей парнишки, что принялся бегать кругом нашей дочери, хохоча и взвизгивая от удовольствия.    

Я тоже не удержалась и радостно рассмеялась, когда Ян попытался поймать пузырь, но тот лопнул и мужа забрызгало мыльной водой. Правда, мой смех быстро исчез, когда из-за ствола дерева, росшего метрах в трёх от нас, вышел Марк Ромин собственной персоной.     

Инстинктивно схватив дочь за руку, я принялась пятиться. Голова моя в этот момент крутилась едва ли не на триста шестьдесят градусов, а сердце бешено колотилось о рёбра.    

- Стой… Стой, Арин! Я один, - окликнул меня Марк, видимо, поняв, кого именно я опасаюсь увидеть.    

Я приостановилась, но ладошки Насти, жалобно захныкавшей оттого, что её лишили развлечения, не выпустила.