– Профессор Петерсон, к сожалению, я не могу ждать еще четыре месяца. Есть раненый, есть труп, и убийцы на свободе. Если отца убили из-за газыря, его убийство может быть связано с сегодняшними событиями. Мне необходимо понять это.

Петерсон пожевал сухие губы, вздохнул.

– Ладно, пара месяцев ничего не изменит. Действительно, нашим основным заданием была скупка «стингеров». В 1990 году Госдепартамент выделил 55 миллионов долларов, этого должно было хватить на триста ракет. Операцию проводило ЦРУ, и в Кабуле всеми действиями руководил Артем Воронин. Он привел с собой Виктора. Он с ним много лет работал в Берлине и доверял ему.

До сих пор Петерсон говорил то же самое, что я знал от Виктора.

– По нашим подсчетам, из тысячи «стингеров» в руках местных военных группировок оставалось еще около шестисот. Но многие полевые командиры не хотели с ними расставаться. Ракеты придавали им политический вес и статус. – Петерсон приподнял бутылку: – Вы ведь не за рулем?

Я кивнул, и он снова разлил «Джек Дениелс» по тумблерам.

– Тогда «стингеры» были единственными ракетами такого класса. Их хотели все, от арабских экстремистов до западных дипломатов. Хорватия, Шри-Ланка, Катар, Северная Корея, Пакистан. Разумеется, Иран тоже, у них же не было другой возможности приобрести американские ракеты. В нищем Афганистане «стингеры» оказались огромной ценностью, а наши усилия вернуть их только взвинтили цены на черном рынке. Это стало плодородной почвой для коррупции.

Итак, это ужасное слово «коррупция» прозвучало. Был порыв просто встать и уйти, не слышать этого больше о своем отце. Но я уже услышал достаточно, чтобы не знать покоя всю жизнь. Теперь нужно было разобраться с этим до конца. Петерсон раскрыл лежащую на столе записную книжку, принялся перелистывать страницы, нашел нужное место.

– Седьмого августа, перед моим очередным возвращением в Лэнгли, Воронин попросил о встрече. По давней привычке я сразу записал основные темы нашей беседы. Первое: Воронин слышал от своего местного источника, может, даже от этого Галиба, что кто-то приобретает «стингеры» у местных моджахедов по сто тысяч долларов за штуку и перепродает группировке Хекматияра по двести тысяч. – Я с облегчением выдохнул. – Воронин запросил добавочную информацию и надеялся вскоре получить ее. Тогда же Артем сказал, что иранцы предложили ему уступить нам партию «стингеров» в обмен на… – Петерсон запнулся, приблизил книжку к глазам, прочел по слогам: – «Га-зир». Ту самую вещицу, из-за которой у вас теперь все неприятности.

– Газырь. – Впервые за последние месяцы я с удовольствием выговорил это слово.

– Да, я так и сказал: газир. Я, естественно, поинтересовался, что это за штука и зачем персам ради нее отказываться от вожделенных ракет. Воронин предположил, что кто-то из иранцев является тайным почитателем династии Пехлеви и из сентиментальных соображений хочет иметь их семейную реликвию. Теперь, после всего, что вы сказали, я полагаю, что иранцы действовали без всяких сантиментов. Просто хотели заполучить вещь, которая могла помочь добраться до миллиардов шаха. Мы с Артемом договорились, что на обратном пути из Вирджинии в Кабул я полечу через Лос-Анджелес, миссис Воронин привезет мне газир в аэропорт, и я доставлю его Артему.

– А Виктор знал об этом?

– Да. По словам Воронина, о возможности обменять газир на «стингеры» из наших людей знали только мы трое: сам Артем, я и Виктор.

– Моя мать упрекает себя, что не успела передать вам газырь, и отец погиб из-за этого.

Петерсон отрицательно покачал головой:

– Газир тут ни при чем. – Он снова полистал тетрадку: – В тот вечер Артем ушел на встречу с людьми Хекматияра, не с иранцами.

– А что, если иранцы представились людьми Хекматияра, чтобы запутать следы или заманить отца в ловушку?

– Нет. С ним договаривался некий Рашид Омар, которого Воронин знал лично в качестве человека Хекматияра. Я знаю это точно, потому что Воронин сам сказал мне это в день перед встречей. Рашид предложил продать нам три «стингера». Предложение показалось мне подозрительным. Мы только что получили агентурные сведения, что эта группировка скупает «стингеры» по двойной цене, а тут вдруг один из их полевых командиров предлагает продать их нам. Но Воронин думал, что Рашид пытается лично, тайком нажиться на этом деле. Такое случалось сплошь и рядом. Рашид ждал Воронина на кабульском базаре, чтобы обсудить сделку. Я никогда не доверял никому из людей Хекматияра. Но Воронин твердо намеревался попробовать. Учитывая, с каким трудом мы добывали каждый «стингер», он был готов покупать у любого. Не забывайте, мы жили в постоянном страхе, что одна из этих ракет собьет гражданский самолет. И он надеялся узнать у Рашида, кто спекулирует «стингерами». На всякий случай мы договорились, что с ним вместе пойдет Виктор.

– Так.

Петерсон развел руками:

– Но Артем почему-то даже не предложил Виктору сопровождать его.

– Профессор, я был в Кабуле, я видел этот город. Там не ходят ночами поодиночке. Откуда вы знаете, что отец не предложил Виктору присоединиться?

Петерсон в который раз протер очки:

– Фон Плейст сказал мне.

– Это не вызвало у вас никаких подозрений?

Он сцепил руки, опустил голову. Наконец взглянул на меня:

– Я вас понимаю. Но фон Плейст совершенно точно не убивал Воронина. В ту ночь он даже не покидал базу. До утра он играл в бридж с двумя охранниками и с моим ассистентом. Он ждал Воронина. И именно он к утру начал бить тревогу.

Петерсон захлопнул книжку, снял очки. Я попытался как можно быстрее осмыслить сказанное:

– А Виктор знал, что вам и Артему известно, что кто-то спекулирует «стингерами»?

Петерсон растерянно пригладил шевелюру:

– Думаю, что да. Я не скрывал это от него. Уверен, что и Воронин не скрывал это от своего напарника.

– Когда вы упомянули об этом, как отреагировал Виктор?

– Никак. По нему нельзя было понять, слышал ли он об этом раньше. Но вы знаете Виктора, на его лице никогда ничего не прочтешь.

– А что стало с предложением Рашида Омара продать свои «стингеры» после гибели отца?

– Рашид Омар был убит на следующий день. Возможно, люди Хекматияра узнали, что он собирался продать «стингеры» ЦРУ, и убили обоих: и Рашида, и Воронина.

– Почему вы решили перевести Виктора в другое место?

Петерсон снял и тщательно протер очки:

– Мы решили, что будет слишком опасно оставлять его там. Мы уже потеряли Воронина и не хотели терять еще и Плейста. Он ведь даже не говорил по-персидски. Один, без Артема, он был там бесполезен.

– А как же сделка с иранцами? Почему вы не дали Виктору довести ее до конца?

Петерсон внимательно разглядывал бурбон в своем стакане. Я нагнулся к нему: