После этих слов Николай некоторое время шел молча. Или собираясь с мыслями, или просто испытывая терпение собеседника, который весь превратился во внимание. Захаров интуитивно ощутил, что царь намерен доверить ему нечто крайне важное.

– Нам претит такое положение вещей, когда многие серьезные люди, как в Британии, так и в нашей державе, смотрят друг на друга как на врагов. Вы очень правильно заметили, Россия – империя континентальная, Британия – морская. Спрашивается: что делить меж собою медведю и киту? Только душевнобольные или законченные негодяи пытаются утверждать, что Россия хочет овладеть Индией, возбуждая у англичан на наш счет вражду и опасения. Нам же и Афганистан-то ничем не интересен. А в Персии, полагаю, дипломаты всегда придут к разумному компромиссу. Если, конечно, с той стороны будут выставлены люди не типа лорда Керзона или лорда Сольсбери, живущих до сих пор по лекалам прошлого века.

Уходить от привычных воззрений на Россию, как антогониста, англичанам не просто. Но именно в этом ключе я рассматриваю действия короля по сближению с Францией. Это посыл и для нас. В чем, кстати, убеждает видимая заторможенность в действиях Кабинета относительно нашей стоянки крейсеров в Антивари. Конечно, ситуация сложилась не простая, ведь наряду с неким казусом в отношении японо-британского договора от 1902 года теперь в Лондоне кричат о нарушении Черногорией и нами статьи 29 Берлинского трактата. А «нерушимость трактатов» – это главный конек британской внешней политики. Особенно трактатов, написанных под их диктовку, – Николай улыбнулся в усы, – но тем не менее полагаю, что максимум давления, которое мы увидим, это закрытие для нас Суэцкого канала. На войну Лондон не пойдет.

– Я тоже не сомневаюсь в этом, ваше величество. И король, и Кабинет сейчас не хотят подтолкнуть Россию и Германию к союзу своими собственными руками.

– Однако же градус напряженности нужно снижать. Причем не только усилиями дипломатии. Поэтому, чем больше у нас в Лондоне будет связей, не только политических или дворцовых, а также деловых: взаимовыгодной торговли, больших промышленных и финансовых проектов, доверяющих друг другу влиятельных людей, – тем лучше. Вы ведь сами знаете, что в Англии общественное мнение – важнейший политический барометр…

Повторюсь: серьезное и взаимовыгодное сотрудничество с Британией для нас очень желательно. Или моя супруга не внучка королевы Виктории? – заговорщески усмехнулся Николай. – Однако этому есть не политическое или родственное, но вполне практическое объяснение. Вам, как человеку бизнеса, безусловно, ясно: нам не хочется держать все яйца в одной корзине. Тем более что французское закулисное засилье в русской промышленности и финансовой сфере начинает несколько нервировать, да и германскую беспардонность тоже приходится периодически урезонивать.

И здесь я как раз вижу роль вашей персоны выдающейся: вы оказались в нужное время в нужном месте и, кроме всего прочего, прекрасно знакомы как с английским, так и с русским взглядом на природу вещей. А если часть заработанного вами в России вы пустите, предположим, на скупку акций концерна вашего же закадычного друга сэра Альберта, мы тем более не в накладе, поскольку лично вам, как сыну милой нашему сердцу православной Греции, мы все-таки доверяем больше, чем любому другому бизнесмену-британцу.

– Спасибо, ваше величество. Вы можете совершенно и полностью располагать мною, поскольку я всегда был горячим поборником установления дружественных отношений между двумя величайшими империями на планете. Это позволит, без сомнения, сделать более безопасным весь этот погрязший в бессмысленных войнах мир.

«Врет ведь, стервец, и не краснеет. Мира он хочет! Сам спит и видит, на какой новой драке руки погреть, да как бы ее для этого удобнее организовать. Вот с чем теперь приходится высокоштильные разговоры водить. Шустрый проныра и беспринципный негодяй, начавший свой бизнес с продажи девочек с Украины, Балкан и Греции в стамбульские притоны. Скольких из них потом вышвырнули в мешках в Босфор? Ох, Вадим, Вадим…» – подумал Николай, между тем не спеша продолжая гнуть свою линию.

– Нам, Василий Васильевич, очень важно сгладить взаимное недоверие с британским истеблишментом, отнюдь не только с Букингемским дворцом, хоть мы и знаем прекрасно, кто выпестовал японского дракончика у нас на заднем дворе. Причем знаем – поименно…

Кстати, если сэр Альберт не без вашего дружеского участия и выстроил японцам их флагман – «Микасу», он может не волноваться на наш счет. Все же к господам Уильяму Ватсону-Армстронгу, его директору Эндрю Ноблу и мистеру Филиппу Ваттсу, построившим самураям почти весь их остальной флот, у нас вопросов больше, чем даже к некоторым деятелям из Кабинета или Сити. К тем, кто сейчас, после первых побед русских моряков, лихорадочно организует для япошек контрабанду броненосцев из состава Ройял Нэйви и прочие «нейтральные» гадости. Но придет время, и персональный счетец всем этим джентльменам будет предъявлен… – во взгляде царя неожиданно промелькнуло нечто, от чего даже видавший виды Захароф внутренне поежился…

– Так что не отказывайтесь. Пожалуй, мы организуем для вас особняк на первое время через подставное лицо. И телеграф установим, дабы уважаемому человеку не приходилось лишний раз мотаться по городу, как случается во время проживания в отелях. Да и вашим серьезным гостям будет где остановиться. Не под присмотром же британского посла. О секретности своей переписки не волнуйтесь. Хоть сами шифром пользуйтесь, хоть слугу для этого привезите, это ваши дела и нас не касается.

– Ваше величество столь хорошо осведомлены о моих делах, в том числе на бирже и на Востоке… Но простите мою дерзость, ведь откровенность за откровенность…

– Приходится наводить кое-какие справки, любезный Василий Васильевич. Особенно если речь идет об интересах России. Работа такая, – царь улыбнулся в усы, однако взгляд его оставался серьезным. – Так как, наше предложение принято?

– С превеликой благодарностью, ваше величество. И вы всегда можете рассчитывать на меня, как на своего самого верного подданного.

– Не сомневаюсь. А собственный уютный уголок в Петербурге вам может со временем очень даже пригодиться. Как знать, может, нам придется в гербовник еще одну фамилию вносить? То, как быстро вы в марте примчались и, практически не раздумывая о некоторых скользких обстоятельствах военного времени, дали согласие от имени Виккерса на участие в предложенных нами проектах, и то, как с ходу вы включились в их реализацию, сделало нас в моральном плане несколько… должником. Так что, облегчив нам душу, считайте это маленьким личным подарком. Варианты вам скоро предложат.

– О, вы так щедры, государь, – Захароф склонился в поклоне.

– Полноте, Василий Васильевич. Вот если нам вместе удастся реализовать все то, что задумано в будущем… Но давайте-ка теперь о насущном.

– Конечно, ваше величество.

– С нашей предыдущей встречи прошло чуть больше двух месяцев. И за это время многое изменилось. Что у нас теперь в активе? Как нам докладывают, проекты плавучих электростанций наших инженеров вполне удовлетворили, и к их постройке в Англии уже приступают.