— Вот ты волновался, как бы наши девчонки не попортили Дэнни жизнь! — однажды не выдержала Кармелла. — А они были на виду. Зато этот университет — как айсберг! Так ударило, что он до сих пор расхлебывает.

Кетчум прозвал Кэти «холодной дыркой».

— Это его сочинительство довело, — возражал Кармелле Доминик. — Безостановочное воображение. Оно добром не кончилось.

— Дурак ты, Гамба, — еще сильнее разошлась Кармелла. — Дэнни не придумывал Кэти. Или, по-твоему, ему лучше было бы не жениться на ней, а отправиться во Вьетнам?

— Кетчум этого не допустил бы. Знаешь, Кармелла, Кетчум такими вещами не шутит. Писателем можно быть и без двух пальцев на правой руке.

После этого Кармелла стала думать, что ей уже не так хочется увидеть мистера Кетчума.

В июне 1967 года писатель Дэниел Бачагалупо завершил обучение в Писательской мастерской, получив степень магистра изящных искусств. Почти сразу же после выпускного торжества он вместе с двухлетним Джо уехал в Вермонт. Невзирая на все сложности жизни с Кэти и ее уход, ему нравились Айова-Сити и обстановка Писательской мастерской. Но летом в Айове стояла сильная жара, а Дэнни хотелось без спешки подыскать жилье в Патни[87], где находился Уиндемский колледж[88]. Нужно было позаботиться и о надежной няньке для малыша Джо. Здесь Дэнни рассчитывал, что ему согласится помочь кто-нибудь из студенток.

Единственный, с кем Дэнни завел разговор о литературном псевдониме, был писатель Курт Воннегут[89]— добрый человек и хороший преподаватель. Воннегут знал о его сложностях с Кэти. О причинах, заставивших его подумывать о псевдониме, Дэнни рассказывать писателю не стал, просто сказал, что сама идея ему не нравится.

— Не столь уж важно, какая у вас фамилия, — ответил ему Воннегут.

Он сказал молодому писателю, что прочел «Семейную жизнь в округе Коос» — первую книгу Дэнни, которую назвал одним из лучших романов, какие ему доводилось читать.

— Важно это, а не то, каким именем вы подписываетесь, — сказал ему Курт Воннегут.

Единственная критика, высказанная автором «Бойни номер пять», касалась вопросов пунктуации. Воннегуту совсем не нравились точки с запятой.

— Читатели и так поймут, что вы учились в колледже. Вам незачем им это доказывать, — сказал он Дэнни.

Однако точки с запятой не были результатом учебы в колледже. Они пришли из старомодных романов девятнадцатого века — первопричины желания Дэниела Бачагалупо стать писателем. Еще ребенком он любил перебирать оставшиеся от матери книги (те, что повар отдал Кетчуму) и читать названия произведений и имена авторов. Сами романы Дэнни прочел лишь в Эксетере, но еще раньше обратил внимание на стиль письма Натаниела Готорна и Германа Мелвилла[90]и запомнил его. Они писали длинными сложноподчиненными предложениями и оба любили точки с запятой. Дэнни не только был поклонником их творчества, ему нравилось, что Готорн и Мелвилл — писатели Новой Англии[91]. И конечно же, сердцу Дэниела Бачагалупо был близок английский романист Томас Гарди[92]. В свои двадцать пять Дэнни сознавал, что в его судьбе многое перекликается с судьбой Гарди.

Никто из сокурсников Дэнни не разделял его любви к писателям минувших эпох. Современные авторы по большей части оставляли Дэниела равнодушным. Но романы Курта Воннегута ему нравились, как и сам этот человек. Начиная с Майкла Лири Дэнни везло на тех, кто учил его литературному мастерству.

— Вы кого-нибудь встретите, — сказал ему на прощание Курт Воннегут.

(Вероятно, он имел в виду, что Дэнни рано или поздно встретится достойная женщина.)

— И быть может, капитализм отнесется к вам по-доброму, — добавил Воннегут.

С этой мыслью Дэнни ехал на восток.

— Быть может, капитализм отнесется к нам по-доброму, — несколько раз повторил он маленькому Джо, пока они катили в Вермонт.

— Ты подыщи такое жилье, чтобы и твоему отцу была комната, — сказал ему в последнем телефонном разговоре Кетчум. — Но по мне, так Вермонт не очень-то далек от Нью-Гэмпшира. Неужели ты не мог найти место преподавателя где-нибудь на западе?

— Зачем мне туда забираться? — удивился Дэнни. — Из округа Коос одинаково ехать что до Бостона, что до южного Вермонта. Согласен? А ведь в Бостоне мы спокойно прожили тринадцать лет!

— Я знаю, что говорю, — гнул свое Кетчум. — Вермонт слишком близко. Но сейчас твоему отцу там будет куда безопаснее, чем в Бостоне.

— Я ему без конца об этом твержу, — признался Дэнни.

— И я ему всю плешь проел, а у него в одно ухо влетает, в другое вылетает, — сказал сплавщик.

— Это из-за Кармеллы. Отец очень к ней привязался. Взял бы ее с собой. Она бы поехала, если бы он позвал. Но отец ее не позовет. Я думаю, Кармелла — самое светлое в его жизни.

— Не говори так, Дэнни, — ощетинился Кетчум. — Ты не знал своей матери.

Дэнни просто молчал. Ему сейчас очень не хотелось, чтобы Кетчум бросил трубку.

— Похоже, мне придется самому взять Стряпуна за задницу и вытащить из Бостона. Надо подумать, как это лучше сделать, — после некоторой паузы объявил Кетчум.

— И как ты это сделаешь? — заинтересовался Дэнни.

— Если понадобится, хоть в клетку посажу. Ты только подыщи в Вермонте дом попросторнее. Я привезу туда твоего отца.

— Скажи, Кетчум, ты ведь не убивал Пинетта Счастливчика?

— Конечно нет! — заорал в трубку Кетчум. — Счастливчик не стоил того, чтобы марать о него руки.

— Я иногда думаю, что Карл вполне стоит убийства, — вырвалось у молодого писателя Дэниела Бачагалупо.

Эта мысль уже некоторое время крутилась у него в голове.

— Я сам постоянно думаю о том же, — признался Кетчум.

— Не хочу, чтобы тебя схватили, — сказал ему Дэнни.