– О, – отнимая руку от лица, проговорила г-жа Элизабет. – Это же надо… Я открыла замочек на вашем ларце. Не скажу, чтобы это было очень просто, у вас хитрый замок, и ключ под него нужен особый. Но все же открыла. И вот теперь я смотрю на те сокровища, что лежат передо мной. И скоро покажу их вам, уважаемые господа. Не все, конечно, это заняло бы слишком много времени, госпожа Муви – очень состоятельная особа, но самые дорогие камушки представлю обязательно… Г-жа Муви, скажите, каково это: лишиться желанного ребенка, зачатого в любви? И лишиться его по собственной воле? – Г-жа Элизабет обвела зал кистью руки. – Вот закрученный сюжет, верно?

Внимание зрителей застало г-жу Муви врасплох. Брови г-на Борея-Амбадора непроизвольно нахмурились.

– Я не понимаю, о чем вы? – осторожно спросила женщина.

– Понять меня нетрудно, госпожа Муви, – вздохнула иллюзионистка. – Вспомните: два года назад вы встретили замечательного молодого человека, и он полюбил вас, но, увы, был беден. Зато его друг, красавец-мужчина, оказался настоящим богачом, и вы предпочли его – Амадея Борея-Амбадора. Он предложил вам руку и сердце, и вы тотчас согласились. Похвальное решение, госпожа Муви! Церковь одобряет подобное рвение. Сердце бедняка было разбито, как фарфоровая чашка о каменную плиту! Но вы-то были счастливы! Вернувшись из свадебного путешествия, вы почувствовали себя нехорошо. Недомогание, усталость. Обморок. Ваш супруг посоветовал обратиться к врачу: не беременность ли это? Вы послушались мужа. И тогда врач сказал вам: «Да у вас под сердцем ребенок!..»

Красавец-мужчина Борей-Амбадор едва не подскочил на месте. Точно ужаленный, он оглянулся на женщину и теперь не сводил с нее глаз. Его жена отрицательно затрясла головой, что-то залепетала, отказываясь от подобного обвинения.

– Но дома, г-жа Муви, вы ответили иначе: ложная тревога, всему виной недавнее путешествие, перемена климата и прочая дребедень… Но почему вы сказали именно так?

Г-жа Муви с супругом, равно как и весь зал, затаили дыхание.

– Всему виной диагноз врача. Он поведал счастливой женщине, будущей матери, что она на четвертом месяце! Повторяю, на четвертом!

Публика взволнованно вдохнула; г-жа Муви побледнела, ее спутник жадно ловил каждое слово г-жи Элизабет.

– Вам стало ясно: ребенок от другого мужчины – того, кто был с вами раньше. Брошенный, отставленный, сам того не зная, он мстил вам обоим! И роди вы его в замужестве – всем откроется истина! Вы попросили у мужа крупную сумму, сославшись, что она необходима на лечение вашей престарелой матери! Большую часть денег вы отдали врачу, купив его молчание. А меньшую – отдали коновалу, который убил ваше дитя.

Еще более взволнованно зал выдохнул.

– Увы, госпожа Муви, – усмехнулась иллюзионистка, – но врачи ошибаются. Даже самые знающие. Потому что человеку свойственно совершать ошибки. Вы убили дитя любви. Вы убили сына, зачатого в первую ночь, проведенную с будущим мужем. Убили того, кто должен был стать самым счастливым ребенком на свете!

Борей-Амбадор, казалось, не верил своим ушам: он сидел потерянный, ничего не замечая и никого не слыша. Его супруга покачнулась, впилась руками в сидение.

– Но самое главное, – ледяным тоном продолжала г-жа Элизабет, – что коновал, как ему и положено, перестарался. И у вас больше никогда не будет детей. Ни от кого. – Иллюзионистка развела руками. – Ни от мужа, ни от других мужчин, которым, после скорого развода, еще предстоит встретиться на вашем пути!

– Вы! – очнувшись, Борей-Амбадор подскочил с места. – Лучше заткнитесь! А не то оглянуться не успеете, как я отправлю вас за решетку!

Из-за шторы показалась голова рыжеусого конферансье. Прищурив глаза, он сразу отыскал глазами того, кто угрожал его хозяйке. Сурово погрозив оскорбленному мужчине тростью, как грозят маленьким детям, что-то натворившим, конферансье оглядел зал и исчез за шторой.

– Чертовка, – едва успел договорить супруг г-жи Муви. – Ведьма… – и следом замолк.

Потому что обстоятельная г-жа Элизабет перебила его:

– Сумма, отданная врачу за молчание, якобы на лечение матушки, составляет десять тысяч. Вы сами выписывали чек. Коновала зовут господин Родригес, он делает свое черное дело в доме номер пять по улице Литейщиков, второй этаж, квартира восемь. Тайный пароль: «Я слышала, что ваша диета, доктор, лучше всех прочих». На вашем левом бедре, госпожа Муви, есть родинка размером с кофейное зерно. Что вам еще рассказать, господин Борей-Амбадор, чтобы вы мне поверили? О вашей первой женщине, горничной Эмме? Или о том, как вы домогались, и не безрезультатно, вашей кузины Александры?

Публика перешептывалась. Неожиданно супруг г-жи Муви засмеялся. Это был приступ беззвучного смеха, такого отчаянного, что слезы разом покатились из его глаз. Казалось, он уже никогда не остановится. На что г-жа Элизабет только пожала плечами. Что до г-жи Муви, она еще раз покачнулась – назад, немного вперед, и повалилась набок.

– Нюхательную соль! – голосом главнокомандующего на поле боя крикнула г-жа Элизабет. – Живо!

Едва она крикнула, как из-за занавеса вылетел долговязый конферансье с флаконом в руке, «живо» спрыгнул со сцены, пулей вонзился в ряды потрясенных зрителей.

И уже через несколько секунд радостно оповестил зал:

– Жить будет! – Его медные усы ощетинились, обнажив желтые зубы. – Да здравствует нюхательная соль!

…Сидения под зрителями, которых вызывала иллюзионистка, становились тесными. Г-жа Элизабет закрывала глаза рукой, обтянутой перчаткой, с перстнями на четырех пальцах, кроме большого. Отнимала руку от лица и говорила. А потом, точно ошпаренные, люди выскакивали из шатра – точь-в-точь как господин Ольм с семейством и Амадей Борей-Амбадор с полуживой супругой. И все же зрителей не убывало. Наоборот, на опустевшие места приходили новые, с улицы. И каждый ротозей надеялся, что его-то как раз и обойдут стороной дьявольская прозорливость и злой язык иллюзионистки.

За время представления было «разоблачено» пять супружеских измен, два убийства и один инцест.

– Я не верю в эти фокусы, – замотал головой Пуль. – Не верю. Это подсадки – ясное дело. В цирке таких молодцов пруд пруди. Я же профессионал – мне ли не знать!

– Пойдемте отсюда, – проговорила Лея. – Эта госпожа Элизабет… змея. – Слышите, Карл, Давид?..

Но если первый уже готов был сдаться, то второй ее спутник точно прирос к своему месту и не хотел ничего слышать, хоть и понимал: надо бежать отсюда без оглядки!

– Ну же, – умоляюще проговорила Лея. – Пока она не дотянулась до нас. Слышишь, Давид?.. – Она отыскала его руку. – Прошу тебя!

– Смешно бояться этой женщины, – бросил Пуль. – Но если ты устала и хочешь домой… Давид…

– Да, я устала и хочу домой, – кивнула девушка.

– Ты прав, Карл – это смешно, – ледяным тоном проговорил Давид. – И сейчас я лопну-таки от смеха.