— Джулиет Эронсон. — Они пошли дальше по траве, но теперь с ними был Хэп, и Джулиет, видимо, уже не заботило, что ее сапоги промокнут. — Тебе исполнится пятнадцать двадцать седьмого июля. Твоя мать находится в женской тюрьме в Фрамингеме, и ты не совсем понимаешь, что такое преступление, совершенное в состоянии аффекта. Тебе нравятся сигареты, черная одежда, золотые серьги, мужчины постарше. Ты гораздо умнее, чем кажешься большинству. Ты красива.

Стелла подняла взгляд; последнее утверждение было собственным наблюдением Хэпа.

— Относительно упоминания мужчин постарше. Это не всегда так.

Джулиет тоже заулыбалась. Стелла отметила про себя, что теперь, когда рядом был Хэп, исчезло всякое упоминание о деревенщинах. Стелла украдкой оглядела Хэпа. Он и в самом деле грыз травинку. Ну чем не настоящая деревенщина?

— А мне она нравится, — доверительно сообщил Хэп, когда Джулиет немного отстала, застряв у припаркованного грузовика, чтобы, глядя в боковое зеркало, попробовать новую, только что украденную тушь для ресниц.

— Вот как? — холодно отозвалась Стелла. — Что ж, отлично.

Когда Хэп отправился домой, Стелла и Джулиет пошли к чайной.

— Какой странный, — сказала Джулиет о Хэпе. — Он мне нравится. — Тут она, должно быть, заметила холодность Стеллы и поспешила добавить: — Я имею в виду, он хорош для тебя. Господи, не для меня же.

Они дошли до угла Ист-Мейн и увидели, что из трубы поднимается дым — видимо, Лиза разожгла огонь. Все было серым, и, наверное, поэтому Джулиет не заметила на углу Джимми Эллиота. Он привез на велосипеде сестру, но задержался после того, как Синтия начала смену; Джимми поступал так почти всегда, делал вид, будто чего-то или кого-то ждет, тогда как на самом деле вокруг него ничего не было, кроме тумана.

Стелла заранее все решила: если Джимми окажется на своем месте, она даже не упомянет о его присутствии. Она не скажет: «Видишь того парня с темными глазами? Он часто пялится на меня, а я, сама не понимая почему, пялюсь на него». Впервые ей не понадобилось чужое мнение, кроме собственного. Стелла открыла дверь, пропустила вперед Джулиет, а потом быстро обернулась и помахала. Убедившись, что он обнаружен, Джимми оседлал велосипед и помчался по улице прямо по глубоким лужам.

— Прямо как Гензель и Гретель[5], — прокомментировала Джулиет, едва они сняли куртки.

В доме пахло пряными яблочными пирожками, недавно вынутыми из печи.

— Бьюсь об заклад, если попадешь в такой домик, никогда из него не выйдешь. Тебя заколдуют, и ты останешься в нем до конца своей жизни.

К счастью, Дженни уже ушла, отработав день; Стелла все время посматривала на часы, чтобы не заявиться в дом раньше половины пятого. Незачем матери знать о каждом ее шаге, о каждом друге, о каждом желании. Незачем вообще что-либо знать.

Когда девочки вошли на кухню, там была только Лиза — в белой поварской куртке поверх фуфайки и синих джинсов, с повязанным на голове платком.

— Какая жалость! Всего минуту назад ты бы не разминулась со своей мамочкой.

Стелла и Джулиет переглянулись, стараясь не захихикать.

— Фу ты! — У Джулиет была способность говорить искренне и серьезно в самые щекотливые минуты. — А я так хотела повидаться с ней.

— Зато у вас есть я, — улыбнулась Лиза и велела им присесть, чтобы перекусить. — Будете моими дегустаторами. Новый рецепт. Вообще-то он старый. Один из рецептов Элизабет Спарроу.

— Это моя прапрабабушка, — пояснила Стелла.

Девочки попробовали взбитый творог со сливками под малиновым соусом и с восторгом отозвались о новом десерте, хотя предложили поменять название, если Лиза собиралась добавить его в меню, — мол, творогом в наши дни никого не удивишь, лучше назвать его пудингом или даже муссом.

— Слышала об отце? — поинтересовалась Лиза. — Он переезжает жить к Мэтту. — Она стянула с головы платок и провела пальцем по волосам, которые были когда-то темно-рыжими, а теперь потускнели, приобретя мышиный оттенок. — Если уже не переехал. В свою старую комнату.

— Ура! — провозгласила Стелла. — Я очень рада, что он остается. Он замечательный, — сообщила она подруге. — Я хочу, чтобы ты с ним познакомилась.

— Тогда пойдем туда сегодня вечером. Напросимся на ужин. Мне так и не удалось познакомиться с ним в Бостоне. Он всегда отсутствовал.

Они начали планировать вечер, позабыв, что их слушает Лиза, но потом Джулиет толкнула Стеллу локтем.

— Гляди, — одними губами проговорила она. — Влюбилась.

— А почему бы вам не пойти с нами? — предложила Лизе Стелла. — Заодно и дорогу нам покажете. Я еще ни разу не была в доме у дяди.

— Ой, нет. — Лиза вспыхнула и принялась вытирать глаза, словно туда попали соринки. — Я не могу.

— А знаете, что нам нужно сделать для начала? — Кто-кто, а Джулиет Эронсон понимала, что такое уязвимая натура. Она знала, что чувства проявляются на лицах людей, когда те даже не подозревают об этом. — Хорошо бы выкрасить вам волосы, — сказала она Лизе. — Бьюсь об заклад, вы когда-то были рыжей.

— Это было давным-давно, — возразила Лиза.

Джулиет потянулась к своей сумке. Вместе с черной краской для одежды она привезла с собой несколько коробочек египетской хны. Никогда не знаешь наперед, а вдруг кому-то понадобится сменить внешний облик, как, например, Лизе Халл. Да что там, у нее в волосах даже начала проступать седина. И помадой она, наверное, не пользовалась уже много лет. Что бы они с ней ни сделали, все равно будет только на пользу.

— Пожалуйста, Лиза, — принялась канючить Стелла, — а если вам не понравится, то всегда можно восстановить то, что было.

На самом деле понадобилось бы добрых три месяца, чтобы смыть цвет, но Джулиет согласно закивала.

— И время как раз подходящее. Будем только мы и двое мужчин — отец Стеллы с ее дядей. А кому интересно их мнение?

Ловушка была простая, но Лиза сразу в нее попалась. Джулиет заулыбалась, увидев, как Лиза стала совсем пунцовой. Да, действительно, дело тут нечисто. Когда девчонки в конце концов уговорили Лизу испробовать на себе действие хны и помчались наверх по узкой изломанной лестнице за шампунем и полотенцами, Джулиет Эронсон буквально давилась от смеха. Ей нравилось, когда она оказывалась права.

— Десять к одному, что Лиза влюблена в твоего дядю, — проворковала она. — Ах, любовь, любовь. Ей все подвластны.

Стелла остановилась в узком проходе и пропустила Джулиет вперед. Стоя там, на полутемной лестнице, она поняла, почему Лиза позволила им вымазать ее волосы хной, чтобы полностью измениться. Всему причиной была истинная, долговечная, невостребованная любовь, та страсть, от которой, по словам некоторых, не было лекарства. В то же время другие считали, что любовь изменчива и непостоянна, поэтому кто-то вроде Стеллы выглядывал в окно, перед тем как лечь спать, и приходил в ярость, заметив Джимми Эллиота внизу под платанами, но испытывал еще большее разочарование в те редкие случаи, когда Джимми не появлялся.