Андрюша кивнул.

– Сигнализация сработала? – продолжала допрос сотрудников органов директриса.

Дежурный следователь вздохнул.

– Вот-вот.

– Но в какой-то момент она же должна была сработать, – тихо сказала я Андрюше.

– Сработала, но поздно. После того, как эта Люба уже задержала вора. То есть сигнал на пульт охраны поступил, когда Люба открыла хранилище. А этот тип уже находился там. И на его проникновение сигнализация не сработала. Разбираться будут. То ли ее кто-то временно отключал, то ли сбой был. Я тебе этого сейчас сказать не могу. Но проникновение вора на объект прошло незамеченным. Прошел сквозь все официальные заслоны. Но сработал человеческий фактор.

Упомянутый человеческий фактор с двумя подбитыми глазами теперь орал на вжимавшегося в стул Игоря и, похоже, был готов совершить насилие.

– Слушай, заведи себе мужика, – сказал Игорь спокойным голосом. – Если бы ты меня по-человечески встретила…

– Мужика?! Завести?! – У Любы аж пена выступила в уголках рта. – Вот спасибо большое! Я от одного алкаша и дебошира не знаю как избавиться, а он мне нового предлагает! Вон, посмотри на меня! Хорошо посмотри! И подумай, нужен ли мне мужик!

– Так не все же алкаши и дебоширы! Хотя, конечно, в вашем музее навряд ли кого найдешь…

– Давайте не будем уходить от темы, – встрял дежурный следователь и повернулся к директору музея.

Его интересовало, как обычно музей ставится на охрану, кто это делал вчера вечером, где именно проживает Люба и куда она все-таки ходит.

Нам всем продемонстрировали комнату, которую теперь занимала Люба. Раньше в ней спали сторожа. Какое-то время она служила неким подобием кладовки, куда ставили свои вещи реставраторы, а также складировали различные материалы, которые вроде бы и выбросить жалко, и музею они не нужны.

Люба спала на топчанчике, в комнате имелся стол с электрическим чайником и плиткой, стояли кастрюля, кружка и тарелка. Возможно, в тумбочке имелась и другая посуда, нам ее не демонстрировали. В углу стоял старый чемодан, на гвоздике висели две вешалки с костюмами. Вероятно, в них Люба выходила из комнатки работать.

Насколько я поняла, отдельные залы не были поставлены на сигнализацию, только весь музей в целом – если так можно выразиться. А следовательно, проникнув внутрь, можно было беспрепятственно перемещаться по территории.

– Я понимаю, что это нарушение, – со вздохом сказала директор музея и печально посмотрела на Любу. – Но… Вот вы можете мне сказать, куда пойти женщине, попавшей в такую ситуацию, как Люба?

Она посмотрела на следователя.

– У нас вроде бы есть какие-то кризисные центры… – промямлил сотрудник органов и явно вспомнил о моем присутствии. – Юлия Владиславовна!

– Я могу завтра выяснить, то есть уже сегодня, – сказала я.

– Не надо кризисных центров, – заплакала Люба и тоже посмотрела на меня. – Помогите мне лучше моего ирода из квартиры выселить. Юля, его посадить можно?

У женщины внезапно загорелись глаза – явно мелькнула какая-то мысль.

– Вот вместо него, например, – она кивнула на Игоря.

У того от подобного предложения округлились глаза. Он явно не ожидал услышать ничего подобного. Но это еще было не все…

– А мы его жениться заставим, – добавила Люба.

«У нее случайно крыша не поехала?» – подумала я.

– На ком? – тихо-тихо спросил потенциальный жених.

– У нас почти все женщины с неустроенной судьбой, – продолжала быстро говорить Люба. – И они будут рады взять на поруки этого типа. А моего мужика вы посадите вместе него. Этот же тип не успел ничего вынести? А моего даже на пятнадцать суток не забирают, хотя вреда от него во сто крат больше! Он пьет, дебоширит, соседям спать не дает! А на меня сколько раз руку поднимал! Я у соседки до утра скрывалась!

– Но у вас же есть участковый! – заметил Андрюша.

– Участковый ничего не делает! Говорит: сами разбирайтесь. Семейное дело, видишь ли! А вот это – семейное дело? – Люба показала на старый фингал.

Я считала, что для начала нужно выяснить всю ситуацию. Кто в квартире зарегистрирован? В чьей она находится собственности? Нюансов много. Но слава богу, что Люба могла хотя бы временно пожить в музее. У других несчастных женщин такой возможности нет.

– Мне нечем вам заплатить! – тем временем с жаром продолжала Люба, обводя всех собравшихся полными слез глазами. – Но, пожалуйста, посадите моего мужика! Хоть за что-нибудь! За проникновение в наш музей! А этот пусть идет с богом, – она кивнула на Игоря. – Сделайте доброе дело! Можно же представить так, что он пришел меня сюда убивать! То есть не этот, а мой!

– Гражданочка, мы с вашим мужем чуть попозже разберемся, – вставил несколько прибалдевший дежурный следователь. – Вы лучше скажите, во сколько от вас уходят последние посетители.

Он посмотрел на директора музея.

– Музей закрывается в шесть, – сказала высокая дама. – Наши сотрудники иногда задерживаются. Реставраторы часто работают допоздна. Но сейчас никого нет.

– Кто остается с реставраторами?

– Зачем с ними оставаться? – удивленно посмотрела на следователя директор музея.

– Но…

– Вы на самом деле считаете, что все только и думают, как бы что-нибудь украсть? – Улыбка тронула уголки ее губ. – Хотя с вашей профессией… Простите. У нас не бывает случайных людей. Фактически у нас в музее трудятся два реставратора. Они не являются нашими штатными сотрудниками, но мы привлекаем их к работе уже много лет. И вообще они не могут пройти в залы!

Директор музея объяснила, что выставочная часть закрывается после шести часов и проверки – что ни в одном зале не осталось ни одного человека. Или она сама, или ее заместительница проходят по всем залам.

– Что там сейчас? – спросил дежурный следователь.

– Ну а я-то откуда знаю?! – воскликнула директор. – Я вас должна об этом спрашивать, а не вы меня.

Мы все вышли из кабинета, в котором беседовали, и прошли к выставочной части. Дверь оказалась закрыта! Более того, мерцал красный огонек, явно свидетельствующий о том, что работает система охраны!

Насколько я поняла, музей состоял из части, где располагалась экспозиция, кабинетов сотрудников, которые сами их запирали (и они не ставились на сигнализацию), реставрационной мастерской (в это время запертой на ключ и не подключенной к системе сигнализации, как и кабинеты) и хранилища.

Люба поймала Игоря именно в хранилище, которое находилось в подвале и было подключено к системе сигнализации. Человек, оставшийся в музее на ночь (та же Люба), в хранилище войти мог – на пульт охраны тут же должен был поступить сигнал. Но он также должен был поступить и в случае проникновения кого-то извне (по системе подвалов, канализации, еще какой-то). Но сигнализация не сработала.