Итак, мы убедились в том, что понятие реальности можно наполнить волюнтаризмом и политической поддержкой, и это не есть нечто очевидное и само собой ясное. В КиМ реально только состояние области после бомбардировок НАТО, состояние изгнанных сербов и других этнических сообществ, но реально и правовое устройство Республики Сербии и ООН. Эти и другие реальные факты неизбежно заставляют задуматься над вопросом, весьма значимым для политических отношений, легальности или справедливости. Современная политика пытается утвердить свою власть и формы применения силы в осуществлении правовых норм для достижения согласия. Общественная реальность не снисходит с небес, а является результатом деятельности социальных и политических действующих лиц. Первична или нет существующая политическая реальность – основной вопрос в оценке перспектив социальной и политической стабильности. Политическая реальность, исходящая из неуважения правовых норм или применения грубой силы, не может существовать долго, являясь неиссякаемым источником напряженности и конфликтов. Например, когда нацисты отторгли от Чехословакии Судетскую область, в тот момент можно было воспринять это как реальность. Но это стало шагом навстречу катастрофической Второй мировой войне.

Создавая проблему по поводу признания или непризнания реальности справедливой, мы подходим к следующему вопросу: каковы перспективы возникшей односторонней реальности? Каково будущее созданных политических конструкций? Можно ли предвидеть последствия?

На первый взгляд, если наше понимание наиболее полно, поскольку оно охватывает все ключевые элементы реальности, виды на длительность ее существования будут более точными. Другими словами, если реальность КиМ именно то, что создано военными силами альянса НАТО и нелегальной деятельностью ОВК /Освободительное войско Косово – B. C./, а также с учетом изгнания сербского населения, то эта реальность не имеет правового обоснования и не базируется на международных ценностях. Речь идет об уничижении реальности. А если в это понятие включить хотя бы только Резолюцию 1244, которая также является реальностью, позиция западных деятелей от политики стала бы иной, а тем самым изменились бы и их практические действия.

Те сербские интеллектуальные и политические ненавистники своего народа, которые способствуют отрыву КиМ от Республики Сербии, должны помнить о том, что понятие реальности можно истолковывать и с патриотической точки зрения. Для стабильности и перспективы этой части Республики Сербии было бы желательно, а может, и необходимо, включить в это понятие и нормативное определение государства, а также международного мироустройства.

О разнонаправленной конфликтности как одной из самых характерных черт Балкан написано множество книг (Кнежевич, 1996; Вудворд 1997). Постоянно менялись периоды мира и войн, все поколения в течение двух последних веков прошли через такой социальный и политический опыт. Историю Балкан от других европейских и неевропейских стран и народов отличает в некоторой степени именно интенсивность конфликтов. Война и мир – костяк всемирной истории. В XX веке произошли самые страшные по материальным и людским потерям войны – Первая и Вторая мировая. Войны также были инструментом колонизации народов, начиная с XV века вплоть до второй половины XX века.

Здесь нас интересует, естественно, опыт войны на территории бывшей СФРЮ и возможности культуры мира после военных конфликтов. В отличие от минувших веков, когда иностранные силы (Османская империя, имперские Англия, Россия, фашистские силы в 1941 году, НАТО, «международное сообщество») пытались использовать отдельные народы Балкан с целью установления собственного превосходств, последние военные конфликты (1991–1999) выявили собственный национальный интерес балканских народов. Его можно определить как стремление к политической, государственной самостоятельности. Когда-то в каждом народе существовали политические группировки и социальные силы, которые выступали за единство балканских народов, что помогло бы защититься от иностранного вмешательства. Например, Королевство сербов, хорватов и словенцев было итогом таких попыток, хотя существовали и другие проекты. Опыт последних военных конфликтов сорвал эти планы, и теперь мы переживаем фазу быстрого и сильного распада национальных и религиозных сообществ на этом пространстве.

С опытом разрушения СФРЮ (1991–1992; 1995; 1999) связан еще один политический курьез: военные конфликты начались после демократических политических выборов. Развал СФРЮ военными средствами не является чем-то необычным с исторической точки зрения: государственные структуры в основном возникали и исчезали в ходе войн. Специфика югославского случая отражается в том, что развал государственных институтов был вызван не внешней военной агрессией, а также обстоятельствами, которые рассматриваются в большинстве теоретических политико-социологических исследований югославского опыта распада: война в Словении, Хорватии и Боснии и Герцеговине возникла потому, что состоялись многопартийные выборы. Агрессия НАТО в 1999 году состоялась также в условиях политической плюрализации СР Югославии и Косово и Метохии. Опыт распада югославского государства некоторым образом ставит под сомнение интерпретацию демократии как единственной формы политической власти, не позволяющей сменить ее насильственным путем (Poper, 1993; Kolakovski, 1997).

После военных конфликтов наступает время анализа произошедших событий («очная ставка с прошлым») и рассмотрение мирных перспектив. Некоторые вопросы окажутся ключевыми для стабилизации мира, или же для создания идеологического пацифизма. В первом случае речь идет об ответственном научном мышлении, а в другом – об обмане и самообмане («засовывание головы в песок»).

Если мы предпочтем научные критерии, то должны отыскать ответ на некоторые следующие вопросы: 1) Как интерпретировать войны на территории Балкан? 2) Какова роль СМИ в культуре мира? 3) Как воспринимать отношения «агрессор – жертва»? 4) Какова роль «международного сообщества»? 5) Будет ли способствовать Гаагский трибунал культуре мира? 6) Что должны сделать социальные и политические силы каждой политической культуры на Балканах ради восстановления ценностей мира?

Как понимать понятие «культура мира»? Мы исходим из теоретической идеи Сорокина о духовной культуре как основе общества (2002). Значения и смысл общественной активности лежат в основе взаимодействия людей, а созданные структуры становятся физическими и символическими носителями значений. Социализация (воспитание и образование) значения – третья часть действительности общества.

Под понятием культуры мира мы подразумеваем совокупность значений (и близкие им способы мышления) общественного явления войны и мира, употребляющие при этом соответствующий язык, совокупность стимулирующих мир ценностей, институты воспитания и образования.

Рассматривая югославские войны, надо ответить на ключевой вопрос о характере войн. От качества ответа зависит и то, насколько успешным будет мир после этих войн?