военного присутствия среди участников режима путчистов в Киеве и Вашингтоне. Более того, присоединение 17 марта произошло с минимальным насилием и без каких-либо свидетельств принуждения участников, даже при том, что события развивались стремительно и ситуация была весьма неопределенной. Возможно, самое важное состоит в том, что референдум выглядел похожим на идеи «самоопределения» и «исправления отделения». Так, в совещательном мнении 2010 года о случае с Косово Международный суд отметил, что «во второй половине XX века международные законы о самоопределении развивались таким образом, чтобы создать право на независимость для народов не самоуправляемых территорий и народов, подверженных иностранному покорению, доминированию и эксплуатации»[170]. Хотя и непризнанная большинством государств мира, российская аннексия Крыма могла стать предупреждением попыток режима переворота и полувоенных формирований с западной Украины снова захватить Крым силой. Но американский политический и медийный истеблишмент не мог обсуждать ничего этого. «Российская агрессия» — так звучал заголовок редакционной статьи в New York Times о событиях конца февраля. Джон Керри прошелся по этому поводу в утреннем новостном шоу в воскресенье. «Это невероятный акт агрессии», — сказал Керри на передаче CBS «Лицом к народу. — Это просто ошеломляющий, преднамеренный выбор президента Путина вторгнуться в другую страну. Россия нарушает суверенитет Украины. Россия — нарушитель своих международных обязательств. Россия — нарушитель своих обязательств по Хартии ООН, по Хельсинкскому договору. Это же нарушения обязательств по договору 1994 года в Будапеште. Вы не можете вот так запросто в XXI веке вести себя, как в веке XIX, вторгаясь в другую страну под совершенно надуманным предлогом»[171].

Times так была захвачена идеей «агрессии» России или Путина на Украине, что между 3 марта и 15 апреля опубликовала 22 различные статьи, в которых сотрудники Times (собственные или приглашенные) обвиняли Россию в «агрессии»[172]. Такое количество за период в шесть недель выглядит еще более выдающимся в сравнении с тем, как Times управилась с агрессией США против Ирака в 2003-м. Тогда за весь период в 52 недели 2003 года она опубликовала лишь три статьи, в которых сотрудники пользовались словом «агрессия» в отношении США[173]. И то эти три статьи были поставлены мимоходом и даже отдаленно были несравнимы с заголовком «российская агрессия»[174].

New York Times также отметила в четырех редакционных статьях и трех статьях-мнениях, что действия России в Крыму были «нарушением международных законов»[175]. Возможно, им не хотелось использовать фразу более расточительно, учитывая, что нарушения международных законов со стороны США (и Израиля) стали стандартной процедурой. Контраст с тем, как СМИ обращались с вторжением США в Ирак в 2003 году, просто разителен. В том случае, как писали Говард Фриел и Ричард Фалк, ни «Хартия ООН», ни «международные законы» вообще не упоминались ни разу в 70 редакционных статьях, которые New York Times опубликовала по Ираку с 11 сентября 2001 и до 21 марта 2003 — «до сих пор не упомянуты международные законы по отношению к вторжению или оккупации после 21 марта». Они продолжают: «Таким образом, ведущие голоса редакций в США просто уклоняются от рассмотрения в печатных изданиях вопроса, нарушало ли военное вторжение США и оккупация ими другой страны международные законы»[176]. Но зато никаких колебаний в случае с действиями России в Крыму.

Одно важное отличие между Ираком и Крымом состоит в том, что на момент написания статьи не было или было всего несколько случаев смерти из-за действий России в Крыму, а вот агрессия США и оккупация Ирака привели к сотням тысяч смертей, если не больше. Так что «международное сообщество» должно было отреагировать на войну США в Ираке и ввести серьезные наказания для ответственных сторон. Но, конечно же, этого не случилось, и в случае Ирака немного времени потребовалось ООН и западным странам, чтобы начать помогать агрессору в умиротворении жертвы[177].

На самом деле если война США в Ираке была «делом выбора» и в итоге повсюду было признано, что основывалась она на большой лжи («оружие массового поражения»), российская интервенция в Крым основывалась на серьезной угрозе национальной безопасности России и была оборонительной и фактически навязанной России. Она была ответом на дальнейшие шаги возглавляемого США блока НАТО по окружению России, в число которых входило подчинение США основного государства у российской границы. Политика подчинения стала настоящим актом агрессии, а действия России в Крыму — ответом и препятствием для военных последствий, которые могла вызвать бездеятельность России. Естественно, такой ход рассуждений остается немыслимым — он за пределами возможных дебатов внутри политического и медийного истеблишмента США.

7. Дихотомия и двойные стандарты в ООН: исследование

Статья Дэвида М. Хершенхорна на первой странице The New York Times упоминает еще и доклад, обнародованный комиссаром по правам человека ООН, в котором, по его словам, говорится, что «угрозы этническим русским на Восточной Украине, о которых постоянно говорят российские официальные лица и российские новостные СМИ как о потенциальной основной причине российских военных действий, были преувеличены…»[178] Он использовал этот, вероятно, объективный доклад ООН, чтобы подкрепить свое мнение о России как источнике глобальной дезинформации об Украине, в противоположность западным правительствам и СМИ, которые в смысле точности и надежности, по-видимому, намного лучше. В самом деле, после обнародования этого доклада Саманта Пауэр расхваливала «независимое и беспристрастное сообщение» и добавила, что «после многих недель российской дезинформации и пропаганды доклад дает нам шанс сконцентрироваться на фактах»[179].

Когда комиссар по правам человека ООН Нави Пилай обнародовала этот доклад 15 апреля на основе данных Мониторинговой миссии по правам человека, направленной на Украину месяцем ранее, она заявила, что «необходимо установить факты на местах, чтобы помочь снизить риск резко различающихся сюжетов, используемых в политических целях. Людям необходима надежная точка зрения, чтобы противопоставить широко распространяемой дезинформации и речам, которые нацелены на разжигание национальной, религиозной или расовой ненависти»[180].

Однако доклад 15 апреля ничего подобного не дал. Ошеломляюще предвзятый документ, он придерживался доминирующей на Западе интерпретации событий на Украине и представлял собой классический пример двойных стандартов. Так, хотя в нем референдум 18 марта в Крыму представлен как «не имеющий юридической силы»[181] (параграф 6) и источник нарушений прав человека (параграф 83), о перевороте в Киеве 21–22 февраля ничего подобного не сказано, временное правительство представлено свершившимся фактом, а не нарушением прав миллионов украинцев, которые не признали ни переворот, ни созданное после него временное правительство. В докладе осуждается присутствие «полувоенных групп и так называемых групп самообороны, равно как