России относительно присоединения ее к враждебному альянсу. Мнение мистера Путина вполне понимаемо»[144]. Но послание Мершеймера оказалось слишком решительным для редакторов New York Times: хотя мнение было опубликовано в выпуске 14 марта International New York Times, оно так и не появилось в печатном американском варианте.

Стивен Коэн, известный научный авторитет по России, тоже подчеркивал важность расширения НАТО и угрозу национальной безопасности России, причем поддержанный Западом путчистский режим на Украине послужил последней соломинкой, вынудившей к тому ответу, что был придуман Путиным. В самом начале украинского кризиса Коэн направил в New York Times письмо в ответ на редакционную статью «Холодной войне надо положить конец»[145], в которой Украине советовали сопротивляться российскому «запугиванию» и следовать предложениям ЕС. В дополнение к убедительным доводам, что именно НАТО было агрессором и что России угрожали более, чем угрожала она, Коэн отметил обращение редакции к двойным стандартам холодной войны: «использование Европой торговых рычагов… конструктивно и оправдано», но когда Путин использует туже самую «морковку» — финансовые кредиты, скидки на поставки энергоносителей, доступ к рынкам, чтобы убедить Украину присоединиться к недавно созданному Евразийскому таможенному союзу, это «попытки использовать дубинку». Но письмо Коэна в Times было отвергнуто[146]. Склонность к предубеждению осталась неизменной.

Барак Обама в речи 26 марта в Брюсселе плавно проскользнул мимо всей этой истории. «С конца холодной войны, — сказал он, — мы работали с Россией при сменяющихся администрациях, чтобы выстроить связи в культуре, коммерции и международном сообществе»[147]. И это все. Обама не упомянул ни об экспансии НАТО, ни об угрозе, которую это представляет для России.

В обращении к парламенту России восемью днями ранее Путин упомянул «косовский прецедент — прецедент, который наши западные партнеры создали сами, что называется, своими собственными руками, в ситуации, абсолютно аналогичной крымской, признали отделение Косово от Сербии легитимным, доказывая всем, что никакого разрешения центральных властей страны для одностороннего объявления независимости не требуется… Это даже уже не двойные стандарты. Это какой-то удивительный, примитивный и прямолинейный цинизм. Нельзя же все так грубо подверстывать под свои интересы, один и тот же предмет сегодня называть белым, а завтра — черным»[148].

Ответ Обамы Путину по Косову был смехотворен. «НАТО вмешалось лишь после того, как с народом Косова многие годы систематически жестоко обходились и убивали, — объяснил он. — И Косово вышло из состава Сербии после референдума, организованного не вне рамок международных законов, а в тесном сотрудничестве с ООН и соседями Косова. Ничто из этого и близко не напоминает произошедшее в Крыму»[149].

На деле в 1999 году НАТО провело агрессивную войну против Югославии (т. е. Сербии и Черногории) длительностью два с половиной месяца с целью военной интервенции провинции Косово и отторжения Косова от ФРЮ, таким образом, закончив демонтаж того, что еще оставалось от бывшей Югославии. Вопреки словам Обамы, никакого референдума об отделении Косова от ФРЮ никогда не проводилось.

Обама еще не упомянул о постоянных военных учениях НАТО вблизи российской границы и постоянном вооружении этих соседних стран, что Путин считает враждебным поведением и «строительством империи», а Обама игнорирует как «основанное на мифологии и фальсификациях». Никакой подобной критики нашего лидера в официальных СМИ не найти. Как ранее отмечалось, почти исключительно критика Обамы состоит в том, что он «слаб» во внешней политике и что его ответ на продвижение России — а фактически нигде не допускается, что Россия отвечает на продвижение США и НАТО, — недостаточно убедителен.

4. Двойные стандарты в отношении интервенции США — НАТО на Украине

Как официальные СМИ находят невозможным считать действия США и НАТО по окружению России угрозой, которая направляет российскую политику в украинском кризисе, так же СМИ преуменьшают западное вмешательство на Украине и преувеличивают и искажают действия России. Запад изображают как всего лишь поддерживающий демократическое движение, пытающееся сместить коррумпированное руководство. То, что свергнутый президент Украины Виктор Янукович, избранный в 2010 году, был смещен в результате переворота на волне насилия, по большей части остается вне поля зрения. Слово «неизбранное» редко прилагается к временным правителям в Киеве, а слово «переворот» используется почти исключительно в цитатах российских источников. Слово «переворот» появилось в сумме 40 раз в New York Times между 1 ноября 2013-го и 31 марта 2014-го при характеристике свержения Януковича. Но при этом всегда использовались цитаты заявлений Путина и его лагеря (23), Януковича (10) и еще семи человек (4 — российских граждан, 2 — русскоговорящих украинцев и 1 в письме в Times, опубликованном 11 декабря). Существенно, что ни разу в марте репортером Times, автором статьи-мнения или в редакционной статье события 21–22 февраля не характеризовались как «переворот» или «путч»[150]. Свержение Януковича для местных СМИ было неожиданным успехом, а не «переворотом».

Янукович попал в большую немилость, когда 22 ноября 2013 года его правительство отказалось от предложения Европейского союза о большем сотрудничестве, которое включало также условия МВФ, которые правительство нашло слишком тяжелыми, чтобы на них согласиться; вскоре после этого его правительство приняло контрпредложение России. Оппозиционные партии сразу же начали готовить протесты в Киеве, как и в других западных городах. Из тюрьмы Юлия Тимошенко выпустила обращение, советуя украинцам «реагировать на это так, словно это — государственный переворот». Через 48 часов палаточный городок уже напоминал «оранжевую революцию» 2004 года на площади Независимости, а госсекретарь США Джон Керри отменил визит в Киев, который планировался в декабре[151].

Соглашение с Россией давало Украине большие финансовые достижения и льготные цены на газ, но не запрещало ей вести переговоры и заключать дополнительные соглашения с ЕС. Отвергнутое предложение ЕС не только было финансово менее щедрым, оно препятствовало любой возможности Украины заключать дополнительные соглашения с Россией и потребовало бы от Украины военного присоединения к НАТО. Эта односторонняя исключительность и военное соглашение официальными СМИ были проигнорированы.

Ровно так же был проигнорирован и тот факт, что за день до свержения Януковича 22 февраля 2014 он подписал соглашение с тремя ведущими лидерами оппозиции (Виталием Кличко, Олегом Тягнибоком и Арсением Яценюком) — и министры иностранных дел Германии, Франции и Польши этот договор поддержали — с требованием восстановления Конституции 2004 года в течение 48 часов, президентских выборов не позже декабря 2014 года, расследования насилия на площади Независимости «при совместном мониторинге властей, оппозиции и Совета Европы» и различных мер по снижению напряженности, в том числе и передаче «нелегального оружия» Министерству внутренних дел[152]. Соглашение было подписано через день после самого интенсивного уличного насилия,