«Когда же пресс-конференция, которая велась на английском и на русском языках, закончилась, чуть ли не половина корреспондентов неожиданно заговорила на еврейском.

– О, – воскликнул я, – уважаемые, вы еще не забыли язык ваших прабабушек?!»

…Слово берет профессор Мостовец.

– Просто уму непостижимо, – говорит он, – как в определенных кругах не желают прислушаться к фактам. А факты таковы, что в Советском Союзе евреи играют большую роль в экономике, в науке, в литературе и искусстве, в медицине. Посудите сами: возможно ли это в стране, где официальная политика – антисемитизм? Возможно ли в таком государстве, чтобы евреи, занимающие одиннадцатое место по численности среди других народов, были на третьем месте по количеству студентов в высших учебных заведениях. На третьем месте среди ученых… Возможно ли было бы, чтобы евреи, составляющие немногим более одного процента населения страны, составили четырнадцать процентов врачей и писателей, двадцать три процента музыкантов и так далее?

Вечером в гости к нами пришел известный американский писатель Альберт Кан, Альберт Кан отвозит нас в своей машине на ферму богатого адвоката и дельца Галона, подвергающегося за непокорность бойкоту со стороны местных реакционных кругов.

Майкл Голд, знаменитый американский писатель, смотрит на меня, а я смотрю на него, мы обнимаемся, как старые друзья, хотя лично не знакомы. И разговор у нас идет такой, словно он начался давно:

– Недавно московская «Литературная газета» сообщила…

– …что я пишу вторую книгу моего романа «Евреи без денег», – продолжает он.

– Значит можно ожидать, что «Советише Хаймланд»…

– …получит тот кусок романа, который журналу подойдет.

Так мы несколько минут ведем наш деловой разговор…

Второй мой приезд в Париж был связан с приглашением Ицхока Шнеерсона. Года полтора назад советский генерал Драгунский рассказал мне интересную историю об этом богатом парижском фабриканте, который до революции был казенным раввином города Чернигова. Драгунский тоже по приглашению Шнеерсона ездил в Париж на открытие мемориального музея в честь евреев – жертв фашизма – и евреев-участников Сопротивления. Президент и основатель Мемориала – восьмидесятилетний Ицхок Шнеерсон.

Входишь в здание Мемориала, опускаешься по ступенькам в полуподвал и попадаешь в зал, где возложен камень на символической могиле шести миллионов мучеников. Шесть прожекторов рассекают тьму над шестью углами шестиугольного камня… На белой, ярко освещенной стене надпись на древнееврейском языке: «Смотрите и вы увидите, есть ли еще такая боль, как моя боль. Млад и стар, мои дочери и сыновья пали от этого меча».

«Здесь, в крохотной комнате, размером не больше каюты на старом речном пароходе, Владимир Ильич Ленин редактировал в 1902 – 1903 годах большевистскую «Искру». Семнадцать номеров вышли именно здесь.

– Вы должны это знать: из семнадцати номеров шестнадцать набрали еврейские наборщики, – говорит Эндрью Ротштейн и внимательно насмотрит, какое впечатление произведут на меня его слова.

Думаю о том, как бесхозяйственна у нас, евреев, историческая наука.

Узнаю, что соратники Ленина печатали некоторые свои статьи в Еврейском «Векере» («Будильнике») и что сам Владимир Ильич – его конспиративное имя здесь было Якоб Рихтер – в 1903 году выступил с речью о Парижской коммуне на собрании еврейских рабочих в «Рабочем союзе».

«Подсчитано, что десять миллионов евреев, уцелевших после Второй мировой войны, превратились в четырнадцать миллионов тридцать восемь тысяч на сегодняшний день», (через 23 года после окончания войны?! Или рождаемость у них была, как у таджиков, или с цифрами о холокосте что-то напутали… – Ст. К.).

* * *

Конечно же не только идеологические вожди еврейства, но и широкие круги еврейской интеллигенции и в Советском Союзе и в Америке не могли не знать о политическом доносе Вергелиса на еврейских писателей в 1949 году. Но почему же тогда через 20 лет после выхода книги «16 стран включая Монако» никто его не упрекнул в ренегатстве и фарисействе, а во время перестройки и гласности никто (как и в случае с Симоновым) не вспомнил его погромной антисемитской декларации? Предполагаю, что здесь все дело в одной уникальной особенности еврейского менталитета. Евреи могут простить ради тактических соображений своим соплеменникам все – политические наветы, антисемитские выпады, объединение с властью во время «борьбы с космополитизмом». Все кроме одного. Они не прощают соплеменникам, когда те покушаются на «святая святых» еврейской истории – на сакральную сущность еврейства, на ветхозаветную или талмудическую сущность еврейского бытия. Простить Симонова, Вергелиса, Паперного, Эльсберга, Дымщица и других евреев, стоявших во время борьбы с космополитизмом в одном ряду с Софроновым и Грибачевым, еврейству не представляло никаких сложностей. Забыли, как по приказу свыше, – и все. Но простить предателей веры вроде еврея выкреста Якова Брафмана, написавшего в XIX веке «Книгу Кагала» – о темных сакральных тайнах еврейства – этого евреи ни забыть, ни простить не могут вот уже полтора века. Недавно в России вышла книга американского (бывшего советского) журналиста Семена Резника, «Вместе или врозь?». Заметки на полях книги А. И. Солженицына, в которой автор пишет о Брафмане и ему подобным, как о предателях еврейства, которым никогда и ни за что не может быть никакого прощенья:

«Крещения по конъюнктурным соображениям вряд ли можно было считать морально безупречным поступком; тем не менее таких выкрестов не следует ставить на одну доску с выкрестами другого ряда – теми, кто порвав с еврейством, превращался в злобных юдофобов, снабжавших врагов породившего их народа клеветническими «знаниями» о еврейской жизни, религии, Талмуде и т. п.». Вот так-то. У них даже выкресты свои, особенные.

II. Из архива А. В. Софронова

8.V.48.

На бланке журнала «Знамя»

Москва.

Ан. Софронову

Дорогой Анатолий Владимирович!

Привет! – С днем Победы… (В этот день я из Берлина прилетел в Москву.) Начинаю от маеты последнего десятилетия – приходить в некую норму… Читаю и думаю только об искусстве. Никуда не лечу; никого не бомблю; не срываюсь ночью с койки…

– Вчера был у меня А. Фадеев… – Бодрый, оживший от перегрузок, с рядом новых планов, живых мыслей… Чудесно поговорили… – Литература идет впереди всех отрядов худож. фронта страны – и это мы можем скромно констатировать – и усилить свою работу… – Мы много должны сделать…

– Читали ли № 5 «Знамени»?.. – Готовим интересные № 6-й и № 7-й… При личной встрече расскажу ряд интересных, нужных вещей… – (Что-то я от воздуха и устремленных раздумий очень взбодрился…) Прошу Вас помочь нашим знаменцам: старейшим, работающим десятки лет, но которых не коснулось повышение зарплаты… – Я прошу 3 бесплатных путевки больным моим работникам – зав. редакцией Л. Коган; зав. отд. очерка Ц. Дмитриевой и лит. секретарю «Знамени» Ф. Левиной… – (Это реальные работяги и святые люди: сидят в мороз, в сырость, в зной, живут литературой…).