Та с испугом посмотрела на них и даже не попыталась остановить.

Весь обратный путь Колит молчал. А когда вошли в подъезд, резко остановился и развернулся лицом к Точиле. От неожиданности тот налетел на него, но тут же получил кулаком под дых. В то же мгновение вторая рука сжала его горло и придавила к стене. Корзины с продуктами вывалились из его рук и поп а дали на пол.

– Ты, мудила, тебе же Скорпион сказал не задевать мочалок. А если она нас срисовала?.. Ну чо молчишь?

А что он мог сказать, когда у него горло пережато. Он и дышать-то не может. А хватка у Колита железная, еще немного, и придушит ведь.

– Чо, хреново? – осклабился тот и отпустил руку.

– Не, ну ты чо, удавить же мог, – захрипел Точило.

– Жаль, не придушил. Давай собирай харч, урод!

Точило собрал с полу рассыпавшиеся продукты, сложил их в корзины и зашагал вслед за Колитом.

Дверь открыл Крикун. Вместе с ним они наполнили холодильники и уселись за стол. Мирон выставил два пузыря «Абсолюта».

– А я пива себе взял, – невзначай обронил Колит.

– Только себе? – спросил Мирон.

– Ну и о тебе, братан, конечно, не забыл.

– А мне? – нахмурился Крикун.

– А ты не заказывал! – грубо отшил его Колит.

– Не, ну ты чо, в натуре, за шестерку меня держишь? – начал заводиться Крикун.

– Ты от пива ссышь много. – Колит на него даже не взглянул.

– Да я на тебя сейчас нассу!

– Нассы лучше себе в банку вместо пива.

Буза поднялась нешуточная. В таких случаях Мирон разрешал конфликты вмиг. Бум! Одному в глаз. Бум! Другому в ухо. И все дела. Но сейчас он как будто ничего не замечал. Только с удивлением смотрел на Крикуна. Словно не мог понять, почему он так круто завелся из-за каких-то двух банок вонючего пива.

– Я тебе ща мозги провентилирую, козел!

– Кто козел? – взвился Колит.

– Ты!

– Да я тебя...

– А вот хрен!..

И вдруг в руках Крикуна появился «наган» с глушителем, с тем самым, который Точило смастерил своими собственными руками. Он думал, что Крикун будет понтоваться, не более того. Ну как можно убить человека из-за какого-то пива?

Выстрел прозвучал щелчком кнута. Колит удивленно уставился на Крикуна стекленеющим взглядом – во лбу у него образовалась небольшая дырочка. Какие-то мгновения он сохранял равновесие, потом рухнул с табуретки на пол. Холодильник за ним был забрызган сгустками крови и мозга.

– Первый пошел, – совершенно спокойно отреагировал на это Мирон. – Только ты не своего взял.

– Да пивка вот захотелось, – ощерился Крикун. – И твою работу заодно сделал.

– А теперь свою делай.

– Да без проблем.

– Э-э, братаны, вы о чем? – почуял неладное Точило.

– Да о тебе, браток! – глянул на него протухшими глазами Крикун.

– Засветился ты, кореш, – вперился в него ледяным взглядом Мирон. – В розыске ты, твой портрет уже по ящику крутят.

– Замажешь ты нас. – Во взгляде Крикуна читался приговор.

– Да если меня заметут, я вас в жизнь не сдам! – сделал попытку защититься Точило.

Он уже понял, что его ждет. Но умирать так не хотелось! Он же еще совсем молодой. Душу сковал животный страх, кровь, казалось, застыла в жилах.

– А тебя не заметут, браток, – сказал Мирон.

– Будешь там, – Крикун воздел глаза к небу, – передай Колиту, что не собирался я его мочить.

– Но я не хочу!..

Но его уже не слушали. Словно в замедленной съемке, он увидел, как направляется на него ствол с глушителем. Он хотел уклониться в сторону, но ноги налились свинцовой тяжестью, тело онемело, мысли смешались. Крикун нажал на курок. Вспышка света, грохот выстрела, адская боль, взрыв в голове – и все, на этом закончилась жизнь и началась вечность.

* * *

Второй выстрел прозвучал достаточно громко – глушитель не справился с ним. Оставалось только надеяться, что он не всполошит соседей.

– Надо было его из «макара» валить, – сказал Мирон, указывая взглядом на труп Точилы.

– Да кто ж знал, – развел руками Крикун.

Уходить Мирон решил ночью. Не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как они с Крикуном выходят из квартиры, спускаются вниз, проходят через двор. А ночью вероятность встречи с жильцами дома приближалась к нулю.

До наступления ночи еще далеко. Мирон и Крикун переложили деньги и золото из четырех сумок в две, затем вооружились мокрыми тряпками и принялись за работу. Они протирали все, к чему могли прикасаться их пальцы. Для большей уверенности повторили уборку. Ближе к пяти вечера управились с делами и уже в тонких нитяных перчатках накрыли себе стол в зале. Обычно они ели в кухне, но сейчас там лежали трупы Колита и Точилы.

Мирон ел молча. Так же молча опрокинул в себя стакан водки. Смотрел телевизор. И не напрасно. В половине шестого по центральному каналу вывесили портрет Точилы.

– Во, блин, все крутят, – забеспокоился Крикун. – Уже, может, и опознал кто, в ментовку насвистел? И, может, кружат менты вокруг нас, как поганое воронье.

– Все может быть, – не стал лукавить Мирон.

И в это время залился соловьиной трелью входной звонок. Крикун пулей метнулся к двери. В комнату он влетел с разинутым ртом и выпученными глазами.

– Менты! – прошептал он.

Но Мирону показалось, будто он заорал во всю силу своих голосовых связок.

Сам он не запаниковал. Быстро прокрутил в голове ситуацию. Если за дверью и в самом деле менты, то почему они выдают себя? И не ломают дверь, а спокойно звонят? Значит, они здесь с целью выявить личности квартирантов. Он подкрался к двери, глянул в глазок. Действительно, мент. Но он один. И стоит у двери квартиры напротив. В форме, пистолет в кобуре под рубашкой. Фуражки нет. Разговаривает с соседкой. Показывает в сторону их квартиры. Соседка пожимает плечами. Не знаю, мол, ничего не могу сказать.

Вели они себя все это время тихо. Всего один выход в магазин. И то только высветились Колит и Точило. Крикун один раз бузу не по теме учинил. Но получил в рыло и успокоился. Вряд ли к ним какие претензии со стороны соседей. Если они вообще знают, что квартира обитаема.

Может быть, мент ничего о них и не разведал. Но снова подошел к двери и позвонил.

Мирон вернулся в комнату, подозвал Крикуна.

– Откроешь дверь, дыхнешь на мента перегаром и спросишь, в чем дело. Рубишь?

– Угу, – буркнул Крикун.

Он быстро наполнил стакан водкой и залпом выпил.