И вот теперь, холодным днем середины февраля, точно через шесть недель после первой встречи Невады и Малькольма на новогоднем приеме у Ледетов, две женщины ехали к Максвеллам.

Малькольма не было дома, когда они прибыли, но Квинси распахнула большую парадную дверь, приветливо пригласила их внутрь и показала им их комнаты, говоря: «Наш дом — теперь ваш дом». Она представила им небольшой штат прислуги: довольно унылая женщина среднего возраста по имени Лена занималась кухней; Минни — горничная; Блоук, жилистый парень с постоянным выражением презрения на лице, — дворецкий Максвеллов. Старый седой негр, исполнявший обязанности кучера, не был представлен, но Невада еще раньше слышала, что Малькольм называл его Джессом.

Страйкер возвратился в Новый Орлеан один, упаковал вещи для отправки в Сент-Луис и закрыл квартиру. Когда он возвратился, то завил, что будет жить в номере гостиницы по соседству с домом Максвеллов, чем очень разочаровал Неваду.

— Страйкер, — сказала Невада, — ты должен остаться здесь, в доме.

— После свадьбы посмотрим. — Он неловко похлопал ее по плечу. — Будь уверена, Невада, я буду рядом, если потребуюсь.

— Очень хорошо, но я буду по-прежнему платить тебе.

— Нет, Невада. Я найду себе что-нибудь еще. Не беспокойся обо мне.

Невада и Малькольм пользовались успехом в высшем обществе Сент-Луиса. В их честь устраивались праздники, и они любезно посещали их, но Малькольм признался своей красивой невесте, что предпочел бы встречи его поэтического клуба и музыкальные вечера в просторной, отделанной деревом библиотеке городского дома с мраморным камином, полками с книгами, переплетенными в кожу, и сверкающим концертным роялем. Невада предпочитала приемы и развлечения, более веселые, но, напомнив себе, что ей очень повезло, молодая женщина старалась изо всех сил быть любезной и гостеприимной с учеными друзьями Малькольма. Особенно с Ричардом Кейзом, молодым смуглым талантливым пианистом и композитором, который в двадцать восемь лет играл в симфоническом оркестре Сент-Луиса и был самым близким другом Малькольма.

Невада знала, как важно иметь хорошего друга. Что бы она делала без милой и болтливой Денизы? Она чувствовала, что Малькольма раздражает постоянное присутствие и болтовня Денизы, но он никогда не жаловался. И она, конечно, не станет жаловаться на не слишком частые, хотя и тягостные визиты Ричарда Кейза.

В ветреный день в конце марта, когда Малькольм был в университете, а мисс Анабел и Квинси отправились за покупками, Дениза приехала одна. Наверху, в своей комнате, Невада, прислушиваясь к последним сплетням в изложении Денизы, подошла к французскому окну. Оно выходило на двухъярусную галерею и открывало вид на коричневую по-зимнему лужайку и белый летний домик на самом краю просторного двора, выглядевший пустынным и одиноким. В стороне от беседки, белый домик для гостей, без занавесок на окнах, смотрелся совсем покинутым.

Невада уже не раз заглядывалась на этот домик, оставаясь одна в своей комнате. Она нахмурилась, вспоминая тот день, когда спросила Малькольма о нем. Он показался смущенным и немедленно сменил тему. С тех пор она заметила, что Минни прибирает пустое жилище где никто никогда не останавливался, два раза в неделю.

Невада прервала бесконечный монолог своей подруги.

— Интересно, жил ли кто-нибудь в домике для гостей? — спросила она.

— Не похоже. А он заперт?

— Да, но я знаю, где хранится ключ.

— Пойдем скорее, — сказала Дениза.

Невада рывком открыла доходящее до полу окно, и девушки выскочили на балкон, спустились по ступеням задней лестницы и побежали через широкий двор. Когда они остановились перед домиком для гостей, Невада сказала Денизе, что ключ на выступе над дверью. Ее высокая подруга без труда отыскала его, вставила в замок и повернула. Держась за руки, как будто находились в доме с привидениями, они медленно осмотрели темное помещение.

Подруги подошли к окну и, когда Невада отдернула плотную портьеру, свет залил большую комнату, обставленную тяжелой, массивной мебелью. Огромная кровать, занимавшая почти всю противоположную от двери стену, была аккуратно застелена покрывалом из серого бархата и поблескивала полированным красным деревом изголовья, на фоне серо-голубой стены.

Невада подошла к высокому гардеробу, открыла дверцы и вздохнула. Мужская одежда была аккуратно развешена. Это была прекрасная одежда — когда-то. Исследовав один из костюмов, Невада определила:

— Эта одежда провисела здесь долгое время. Она вышла из моды.

— Ты предполагаешь, что она принадлежит Малькольму? — спросила Дениза.

— Нет. Это не в его вкусе, и, кроме того, вещи не подошли бы ему. Они слишком большие.

— Посмотри сюда, — сказала Дениза, остановившись перед комодом. Она держала в руке старинный портрет.

Широко открыв глаза, Невада поспешила к ней. Она взглянула на поблекший дагерротип. Мужчина и женщина улыбались. Женщина держала на руках ребенка. Ребенку на вид было не больше года. Мужчина был черноволос и огромен. Женщина казалось доброй и красивой. Невада взяла портрет и поднесла ближе к лицу. Она изучала его с большим интересом: у нее возникло странное чувство, что она видела этого мужчину прежде.

— Я знаю его, — громко прошептала она.

— Кто это? — спросила Дениза.

Невада медленно поставила назад изображение и нахмурилась.

— Не знаю.

— Ты только что сказала…

— Откуда я могу его знать? Конечно, я не знаю. Я не могу этого знать. Давай вернемся в дом, я замерзла.

Суровая холодная зима в Сент-Луисе наконец-то закончилась, и наступила теплая, ранняя весна. В последние дни апреля жители старого города на берегу реки с удовольствием сидели вечерами на галереях и наслаждались свежим ветерком с Миссисипи.

В Лукас Плейс в прекрасный апрельский вечер Невада вышла на веранду, чтобы присоединиться к жениху. Поднявшись, Малькольм подошел к ней, взял ее руки в свои и поцеловал теплые ладони.

— Я счастливый человек, — сказал он нежно. Невада улыбнулась ему. Малькольм легко коснулся поцелуем ее щеки.

От него приятно пахло мятой и дорогим лосьоном для волос, но когда его мягкие губы прикоснулись к щеке, Невада закрыла глаза. С болью в сердце она вспомнила аромат, исходящий от Джонни Роулетта, мастерство его больших, жарких губ.

— Я тоже счастлива, Малькольм, — сказала она, открывая глаза, желая избавиться от этого видения.

Она пожала его руку и согласно кивнула, когда он спросил, не посидит ли она с ним некоторое время на галерее. Малькольм подвел ее к мягкому дивану, и они сидели, слушая вечерние звуки, держась за руки в темноте, любуясь серебристым лунным светом, заливавшим ухоженный двор перед широким подъездом.

Невада вздохнула и сказала себе, что ей повезло. Повезло, даже если этот стройный профессор, чьи тонкие пальцы переплелись с ее, не был самым привлекательным и страстным мужчиной, которого могла вообразить женщина. Он был, безусловно, одним из самых образованных, внимательных и добрых людей. И совершенно безопасен.